— Я рада, что ты пришёл. Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя, Странник, — бархатный звук её голоса наждачной бумагой оцарапал кожу. — Ты видимо где-то сбился с пути, раз так долго шёл. Или ты повстречал другую? А? Расскажи. Ты изменял мне?
Она засмеялась. Серебряный перезвон её смеха очаровал его, и миллионы острейших игл нещадно впились в барабанные перепонки, парализуя, убивая, лишая возможности соображать. Когда она перестала смеяться, она вздохнула и продолжила:
— Не бойся, мой друг, я не сержусь. Я повторяю, я очень рада видеть тебя, правда. Мне было так одиноко, а тебе, я думаю, интересно будет узнать, что же здесь происходит. Не так ли? Ведь ты за этим пришёл сюда, Странник? Или мне уже не так надо тебя называть?
Она внимательно смотрела на него так, будто он был не тем, кого она ожидала, но был на него очень похож.
— Кто ты? — выдавил Макс.
Говорить было трудно, в горле пересохло, дикая боль раскалывала разум, тело казалось давило к земле непреодолимая и невидимая сила.
— Я? — она опять рассмеялась. — Я — тьма. Ты разве меня не узнал? Или ты думал, что у меня есть другие имена? Забавно, я не знала об этом. Может, ты скажешь какие? И я выберу для себя что-то новенькое, что мне понравится.
Макс молчал. Ощущение холода и липкий страх, испытанный в лабиринтах первого этажа стал возвращаться. Тёплое дыхание дома сменилось ледяным ветром.
— Почему ты молчишь? Я не та, с которой тебе было комфортно молчать. Я другая, хотя у нас с ней очень много общего. Намного больше, чем ты думаешь.
Она опять засмеялась, и Макс почувствовал, что тьма подошла ближе. Он по-прежнему не видел женщину, голос которой и убивал, и воскрешал. Её голос возбуждал желание и внушал отвращение. Он ощущал её присутствие, но не видел её. Она подошла так близко, что он слышал удары её сердца. Она прикоснулась к нему легко, неожиданно и неприятно.
— Я знаю, о чём ты думаешь. Это бесполезно. Она всё равно не услышит твой зов. К чему тебе эта глупая малолетка? Она же ничего не смыслит, вообще ничего и не в чём.
Макс не видел говорившую, для этого было слишком темно. Прикосновения стали настойчивее, её горячее дыхание прошелестело около самого его уха:
— Останься здесь. Но время, не навсегда. Нам есть о чём говорить. Я не буду молчать, как это делала она, — прошептала тьма, — я расскажу тебе очень много. Ты знаешь не всё, а я могу объяснить тебе многое. Соглашайся… Соглашайся же, и твоя жизнь вновь изменится.
В его разуме вспыхнули соблазнительные картины. Она приоткрыла перед ним дверь, ведущую в будущее, и он увидел события, которым пока ещё не суждено было воплотиться в реальности. Он мог изменить возможное будущее. А ещё она обещала ему, что он сможет изменить прошлое. Ведь он так неосторожно связал свою жизнь с Вероникой. Порой ему казалось, что это был не он, а кто-то другой, управлявший его разумом и телом в то время. И эта связь всё больше отбирала у него силу. Ника становилась намного сильнее и с лёгкостью могла изменить вероятности развития событий. Он увидел всё это. Тьма показала ему многое, но она требовала взамен не его жизнь, а его бессмертие. А ещё у неё было имя, только он никак не мог его вспомнить.
— Нет, — Макс попытался освободиться из крепких объятий.
Когда ему это удалось, он с силой оттолкнул её. Женщина отошла к окну. Сквозь прояснившееся в одно мгновение стекло в пыльную комнату ворвался поток света. Лёгкая напряжённая тень. Она обернулась к нему. Глаза, казалось, смотрели в него. Её бледное худое лицо исказила гримаса, Макс не мог понять чувство, породившее столь уродливое выражение. Она напоминала ему сжатую пружину, чёрную пантеру готовую к прыжку, ядовитую змею, готовую броситься, чтобы ужалить. Один его неверный шаг, и она убьёт его прямо здесь и сейчас. И он потеряет всё: даже то, что потерять нельзя.
«Я не та, с которой комфортно молчать…» — снова и снова в его мозгу, словно эхо звучали слова незнакомки, знавшей о нём больше, чем он сам. Да, с Вероникой можно было молчать. Она не напрягала. С ней можно было просто сидеть и молчать часами, словно с самим собой. Не возникало неловкости, когда нить разговора запутывалась или обрывалась. Ему вспомнилась одна их встреча. Вероника сидела и молча крутила чашку кофе. Макс молчал, курил. Она не смотрела на него, сосредоточившись на чашке, будто от того насколько удачно чашка крутится, зависела вся её жизнь. Александровский не мог понять, что же его привлекало в ней, какая сила тянула. Столько раз он уходил, чтобы больше не возвращаться. Уходил не оставляя координат, исчезал из её жизни, стараясь не оставлять ни единого следа. Уходил, и возвращался снова и снова. В ней не было ничего примечательного. Обыкновенная женщина, всего лишь человек. Но она была красива. Её красота напоминала ему портреты на старинных полотнах. Волосы Вероника красила, и порой была яркой блондинкой, а потом — черно-синей брюнеткой. У неё была очень хорошая фигура, но чаще всего Вероника носила джинсы и что-то подходящее к ним. И тоько несколько раз он видел её в потрясающих платьях. Надев платье, Ника преображалась в недоступную красавицу из высшего света. «Да, она красива, — думал Макс, — и в ней есть что-то такое, чего нет в других. В ней есть спокойная уверенность в правильности всего происходящего. И ещё — независимость. Может быть, это меня в ней так сильно привлекает? А сегодня она выглядит просто сногсшибательно, я никогда не видел её такой…» Словно прочитав его мысли, Вероника бросила своё бесцельное занятие и посмотрела на Макса. «Тяжёлый взгляд, слишком странный», — мелькнула у него мысль, но он промолчал. И вот так они могли сидеть очень долго. Сидеть и молчать. Это молчание было комфортным. Картина воспоминания пошатнулась и рассыпалась. Макс огляделся. Комната, но не та, в которой он только что был. Это была другая реальность, та самая, в которой он и заснул.
Литературный тупик
— Говорю же, я это видела, — упрямствовала Алиса.
— Да, Элис, конечно. Конечно, видела. Впрочем, мало ли что могло тебе привиться. Я думаю, что это не так и важно.
Алиса обиделась, это было заметно. Вероника заметила это сразу. Гончарова как-то вся собралась, брови сбились в упрямую складку. Это выражение делало её ещё больше похожей на самого что ни на есть настоящего упрямого овна. Она вновь принялась убеждать Веронику.
— У меня есть фотки. Я ночью их сделала. Смотри, — Алиса протянула Фадеевой фотоаппарат. — Видишь? Всё очень чётко просматривается.
Вероника вежливо взяла у неё из рук фотоаппарат и стала рассматривать снимки. «Отблески света, конечно. Если снимать в таком ракурсе и с таким светом, и учесть, что сработала вспышка, конечно, будут призраки в стёклах являться, — подумала Вероника. — Но ничего необычного я тут не вижу. А ещё было полнолуние, многие плохо спят, а уж тем более впечатлительная Алиса. Я и сама плохо обычно сплю, но я же не начинаю искать вокруг разные магические происки Максима Александровского. Эх, Алиса…»
— Не знаю, ой, не знаю. Что-то, несомненно, есть, — сказала Вероника, возвращая Гончаровой фотоаппарат.
— Там кто-то был, понимаешь? Не что-то, а кто-то. И то, что это было, ну в смысле, приходило всё это не просто так.
— Может быть, Алиса, может быть. Всё может быть.
Ниточка разговора оборвалась. Снова молчание. Алиса явно злилась. Её бесило то, что Ника ей не верит. Скептицизм Фадеевой не входил в планы Гончаровой. Особенно теперь, когда вокруг происходило так много всего интересного. Вероника не хотела верить в возможность сверхъестественного. Нике хватало чудес в собственной жизни. И ещё она последнее время всё чаще думала, что вся их затея с Максом и их книгами зашла в тупик. История застряла. От Алисы помощи Ника не ждала, но всё равно решила пожаловаться.
— Странно, но наша книга не пишется. Совершенно не пишется.
— Значит — не надо, — резко сказала Алиса.
Вероника помолчала, осмотрелась, отмечая мельчайшие изменения в окружающем мире, и вернувшись к разговору, согласилась. А что ещё можно было сделать?
— Да, Алиса, ты видимо права. Просто литературный тупик какой-то. Ничего в голову не приходит. Первая-то книга писалась так быстро и легко, что даже удивительно, почему продолжение так сильно тормозит.
— Само придёт. Главное — не делайте ничего.
— Элис, ты, кажется, хотела сказать: не делайте ничего лишнего. Правильно, торопиться нет никакого смысла. Мы можем сделать, например, аудиоверсию первой книги и выложить в Сети. Что думаешь? Как тебе эта идея?