- Да-да, Адель все верно говорит. И это лишь малая выдержка о нем. Мне пришлось спуститься в Улей. Я видел Вопящий Рой, и со мной говорил Правитель. Я познал магию разрушения, и как ее открывать в других. Конечно, взамен я должен был отдать себя на бессрочную службу. Находясь здесь, на Земле, Рой смотрит через меня тысячами глаз. А я, стараюсь сделать так, чтобы увиденное им понравилось. Но не волнуйся, принцесса, это не делает меня ничуточки опасным для тебя.
Разве что для тебя, милая. Лучше сказать, наименее опасным, чем для других. Но Лида еще не могла понять смысла всего сказанного. Глаза ее горели интересом, и предложи я ей сейчас же спуститься в Улей, она бы лишь поинтересовалась, можно ли взять фотоаппарат. Но мне нравился блеск ее глаз, я верила, что он не потухнет и дальше.
- ... Когда я вернулся, оказалось уже слишком поздно. Там время течет совсем по-другому. Лаура была мертва. Разрушить смерть было невозможно, это уже и есть пик разрушения. Сотворить жизнь из смерти также невозможно. Эйвар совершенно справедливо обвинил во всем меня. Когда же он узнал о моей новой силе, он пришел в ужас. Эйвар сказал, что это противоречит всему тому, что мы делали раньше. Сказал, что я пал, падший, падаль. Отсюда и нелестное название «Падальщики», родная. Он понимал, что я могу разрушать сотворенное ими, поэтому сказал, что я сам должен быть уничтожен, как и все те, кто со мной свяжется.
Эйвар боялся. Всю жизнь им двигал лишь страх. То, что Эйвар не понимал, он хотел уничтожить. А уж тем более то, что предоставляет опасность для него. Я всегда ему говорила, что наша вера подходит для него, но он не хотел даже слышать об этом.
- ... Мы разделились с Эйваром. Юдит поддержала его. Я ушел вместе с Адель. Не скажу, что это было легко. Они были моей семьей, в которой я нуждался. Но со временем у меня появилась новая семья, когда я организовал Анойю и стал открывать новых магов в разрушение, а не в сотворение. С тех пор произошло многое. Эйвар не отступился от своих слов убить нас. Он начал активно открывать новых магов, окружая себя ореолом верных ему. Потом у него появилась идея сотворить идеальный мир - Небо, где царила бы лишь гармония , а также уничтожать всех, кто способен нести большой разлад в гармонии в этом мире. В этот момент они рассорились и с Юдит, которая верила в рай на земле. Так Творцы разделились на Небесный Строй и Сладострастие.
Небо - стало для него его секретным тайником. Эйвар боялся наших с Дацианом Богов, и верил чуть ли не больше нас, что они смогут принести разрушение в наш мир. Поэтому он и придумал Небо, чтобы спрятаться на нем в нужный час.
- То есть, это Эйвар у нас все-таки главное зло?
- Тсс, принцесса, все вопросы потом. Вот я и подобрался к главному. Эйвар не простил меня и через сотни лет. Он убивал моих Падальщиков, и, конечно, я ненавидел его за это и желал ему смерти. Но также я хотел вернуть прошлое. Заключить перемирие было бы лучше для нас и безопаснее для всех. И вот, восемнадцать лет назад, в годы расцвета генетики я нашел способ.
Дациан посмотрел на меня, и я кивнула. Меня снова проняла дрожь.
- Мы с Адель перечитали все работы в области генетики, и при помощи одного Творца из Сладострастия, мы смогли сотворить и разрушить хромосомный набор ребенка так, чтобы из него получилась точная копия Лауры. Это был наш с Адель ребенок. Ты, принцесса. Мы твои настоящие мама и папа. Мы растили тебя до трех лет.
Лида остановилась, ее глаза округлились, а потом она подпрыгнула на месте.
- Мои? Настоящие? - она кричала от радости, - Я так и знала, знала, что вы существуете! Адель, я так счастлива, что это ты! Почему ты мне не сказала сразу? Стоп, и почему я вообще об этом не знала? Почему вы воспитывали меня только до трех лет?
К последней фразе ее интонация перестала быть такой счастливой. А вот она и реальность, сказка закончилась. Дациан хотел что-то ответить, но я его опередила.
- У нас украли тебя, куколка. Мы пытались найти тебя все это время. Я нашла тебя только сейчас. И мне не хватило духу сказать тебе все сразу.
На самом деле мне не хватило духу сказать ей всю правду. Я резко прижала ее к себе, пока у нее не возникли другие вопросы. Например, кому могло понадобиться красть трехлетнего ребенка или как бы ее появление решило войну с Эйваром. Я обнимала ее хрупкие плечи, которые мне казались кукольными, несмотря на ее уже взрослое тело. Она уткнулась своим остреньким носом мне в щеку, и я не смогла сдержать слезы. Дациан улыбался, и я знала, что он осуждает меня за вранье. Но он ничего не сказал и тоже обнял ее. Лиду не крали, я отдала ее в религиозную семью, чтобы она была максимально похожа на Лауру. Мы хотели отдать ее Эйвару, чтобы когда она вырастет, он простил Дациана. Но я не смогла это сделать со своей дочерью. Тем более, у меня изменились планы насчет Эйвара. Сейчас я понимала, как ошибалась.
Наши теплые объятия прервал телефонный звонок. Он мог оказаться тревожным, я не могла его проигнорировать. Звонил Таддеуш.
- Юдит послала меня за тобой и Дацианом, но я же не дебил, чтобы вас по лесу искать, поэтому решил позвонить. Древние Творцы, например, как я вообще, да и Падальщики, наверное, тоже все никак не привыкнут, что не обязательно отправлять письмо голубем...
- Таддеуш, давай ближе к делу.
- Ага. Там по всем новостям взрыв, целый самолет хренакнулся, вроде ваших рук дело, как в голливудском боевике, и уверен, там даже был парень, который не обернулся на взрыв...
Таддеуш говорил очень взволнованно, и я скорее по его интонации поняла, чем по его словам, что что-то произошло. Я дотронулась до кончика носа Лиды и разжала объятия, кивая им возвращаться.
- Вдох-выдох, милый, попробуй сформулировать все так, чтобы я тебя поняла.
Дациан вырвал у меня трубку.
- Таддеуш, докажи, что ты в состоянии использовать свой язык по назначению, и лишить тебя его будет кощунственно, - он улыбнулся, будто сказал пошлую фразу. Я показала ему кончик языка в ответ.
- Дациан, пошутил, родная. Хотя лично я думаю, что нам не стоит так шутить с нашими новыми сладкими коллегами.
- Папа пошутил, - сказала Лида с вызовом, смотря на него. И снова волна дрожи по телу.
- Олсон с двумя девочками из Сладострастия летели на одном самолете вместе с несколькими людьми из Небесного Строя. Летели с Ближнего Востока. Олсон ездил туда черпать разрушение из войны и разрухи, девочки с ним ловить ощущения, а люди Строя вели переговоры по урегулированию военных конфликтов. Это были одни из лучших людей Эйвара. Олсон с девочками выпрыгнули из самолета, и Олсон взорвал его. И да, папа просто любит шутить.
Дациан сказал это необычно серьезным тоном. Он отдал мне телефон и продолжительно на меня посмотрел, будто что-то хотел сказать. Я не понимала, в чем дело.
- Этот Олсон взорвал целый самолет?
- Возможно, он взорвал лишь половину или даже одну пятую, но ведь неважно. Я уверен, он успел побывать в самых горячих точках, его магия сейчас совершенна. Тем более, ему помогали девочки из Сладострастия. Блестящий союз Творцов и Падальщиков, запомним его в качестве примера.
Олсон был моим любимчиком. Когда его только открыла Йорданка, он был туповатым озорным щеночком типа Таддеуша. Тогда еще у него был брат, которого убил Строй в ходе нашей вялотекущей войны. Он пришел ко мне и попросил помочь ему спуститься в Улей. Олсон был вторым после Дациана, кто побывал там. Не знаю, искал ли он способ оживить брата или силу, чтобы отомстить, но что-то он определенно нашел для себя. И чтобы это ни было, оно досталось ему в придачу с безумием.
Мы вернулись в дом. Несмотря на то, что кто-то громко включил музыку, атмосфера была нервозная. И какое же оно Сладострастие, если не умеет радоваться победам. В Анойе все более озлобленные, так что радостный оскал у некоторых присутствовал. Мы отправили нашу Лиду и зашли к Юдит. Она по обыкновению читала, но как только мы вошли, она вскочила с дивана и быстрым твердым шагом подошла к нам, схватила своей тонкой слабой рукой Дациана за подбородок. Ее юбка ходила ходуном от вздыбившихся вверх черных щупалец, которые вдруг выросли у нас на глазах. Я видела ее раньше злой, но я ни разу не видела ее взбешенной. Дациан не сопротивлялся, он раскинул руки в примирительном жесте, но я знала, стоило ему только подумать, как ее рука бы расплавилась или рассыпалась в пепел. Хотя ей, наверное, ничего не стоило отрастить новую. И даже не одну.