- Лида, - сказал Эйвар, будто пробуя, как звучит мое имя. Он отстранился от меня и снова стал рассматривать.
- Лида, - повторил он более уверенно. Наверное, я могла расценивать эту интонацию, как свою личную победу. Возможно, в скором времени Лида и Лаура станут для него разными людьми в его сознании. Эйвар лег рядом со мной и стал перебирать мои браслеты. Он, наконец, переключил свое внимание с моего лица и поднял мою руку, внимательно рассматривая браслет за браслетом. Было даже смешно смотреть, как такой мужчина, которому, наверное более тысячи лет, рассматривает мои черепа, шипы и анархии на браслетах. Я даже засмеялась, и меня саму удивил мой смех, он вышел каким-то совсем не моим, будто немного ведьмовским. Эйвар вздрогнул и отпустил мою руку. Я своим странным смехом будто порвала тот момент нежности, который между нами был.
- Я схожу в душ. Не ходи за мной только!
Я вскочила с кровати и быстро пошла в сторону ванной. Тот момент, когда он произносил мое имя и держал меня за руку, будто бы еще больше сблизил меня с ним. Это было неправильно. Я ведь должна его ненавидеть, даже не за себя, а за то, что он хочет убить моих родителей, и всех тех людей, с которыми я хоть и не стала друзьями, но уверена, стану в дальнейшем. С другой стороны, Адель, конечно, сама захотела его убить первой. Или это он первым убил ее какого-то там любовника? Что тоже было неправильным, у нее ведь есть Дациан. Или все вообще происходило лишь потому, что она хотела его спровоцировать? Кровь Эйвара, которую я достала, ведь так и не была использована. Но при всем при этом это Эйвар начал охоту на них? Их война была слишком запутанной, и, возможно, я просто многого не понимала. Я пришла к еще одной неправильной мысли. Хотя я и была одним из воплощений разрушения, лучше всего было бы закончить эту войну. И последнее неправильное решение на сегодняшний день: пока я здесь в плену, я попробую наладить контакт с Эйваром.
- Ты хочешь прийти ко мне? - крикнула я, но Эйвар не отозвался. Я услышала, как хлопнула дверь.
10 глава. Кнуд.
Я не люблю людей, которые не испытывают передо мной страх. Мне сразу хочется отправить им пулю в голову, чтобы не смотрели на меня своими гордыми глазками, будто бы они думают, что могут меня переиграть. Или того хуже, будто думают, что слухи про меня преувеличены. Обычно я тут же доказываю им, что я тот самый Серый Волк из сказок. Если не пулю, то нос сломать всякому можно. Пусть уму-разуму учатся да другим рассказывают. Бывают, конечно, исключения. Эйвар - мой начальник, я скорее себе в голову выстрелю, чем ему. Юдит - жестокая дрянь, Мадонна со скульптур Микеланджело, пытавшая меня несколько лет в плену, и продолжающая это делать, просто своим существованием, лучшая женщина, которая никогда не будет моей. И забыть нельзя и помнить невозможно. И вот еще этот доктор, Г. Лангерман. Нашего доктора Гидеона все так заколебало, он настолько от всего устал и бесился, что на страх у него просто не осталось сил. Честно, не знаю, что конкретно его так достало, в относительно мирное время у него и работы почти никакой, но он относился к той партии людей, которых всегда отвлекали от важных дел и ежедневно портили настроение. Один в белом пальто стоит красивый. А ведь на Строй работает, должен был привыкнуть терпеть.
- Из всех лекарств лучшее - отдых и воздержание. А так как мы с тобой Творцы и не можем заболеть, нам ни отдых, ни воздержание не положены, - сказал я и чокнулся с ним рюмкой, полной водки.
- Пьянство - купленный самим же билет в безумство. Ты рассуждаешь, как алкоголик, Кнуд.
Мы немедленно выпили. Вообще я питал к нему почти теплые чувства. Он, конечно, нытик и зануда, но из всех бесхребетных говнюков, что собрал Строй, я предпочитал пить именно с ним.
- Не, не, не. Это не пьянство, друг мой. Есть и пить нужно столько, чтобы наши силы восстанавливались, а не подавлялись. Так вот, я без рюмки за душой даже с кровати не поднимусь. Знаешь, кто это сказал? Знаешь? Должен, знать, как докторишка.
- Чтобы там ни говорил Цицерон, ты это извратил и обсмеял. У тебя алкогольная деградация личности. Юмор алкоголика, логика алкоголика.
Везет же мне постоянно натыкаться на умников. Обычно мы пили с ним без причины. Гидеон, конечно, говорил, что они у него есть: отвлекли от исследований, пациент нагрубил, наблевал, не пришел, задавал тупые вопросы, умер. Но на самом деле у него причин не было. Сейчас они появились у нас обоих. Скоро нас ожидала большая битва, каждый мог там сдохнуть. Он, конечно, с большой вероятностью. Ему завтра придется быть единственным врачом на поле битвы, и, поступившись своей клятвой Гиппократа, лечить только своих. Я же завтра поведу армию, состоящую в основном из торчков, подсевших на Небо, неспособных больше мыслить самостоятельно, они даже не заметят, как помрут.
- Выпьем, не чокаясь.
Дрянная жидкость прожигала мне желудок. Надо будет его как-нибудь подлатать. Все потом. Мир вокруг напрягся, натянулась струна, скорчились узоры на абажуре лампы в неприятную гримасу. Понял я, что еще выпью, и дальность прицела моей винтовки критично сократится. Я отставил рюмку и встал. Пора и честь знать.
- Завтра еще свидимся. А, черт, нет! Я тебе издалека ручкой помахаю.
Гидеон пробурчал что-то недовольное и отмахнулся от меня рукой. Когда я закрывал дверь в его кабинет, он наливал себе еще стопку.