- Опусти оружие, Кнуд. Это выглядит глупо. Я выросла в то время, когда еще не было повсеместного применения огнестрельного оружия, поэтому тот образ, который ты собираешься создать, эффективен только для людей родившихся позже пятнадцатого века. Садись.
Холодный голос высокомерной зануды. О, я слышал его не таким. Интересно, всем ли, кто побывал у нее под юбкой, доводилось слышать страсть в ее голосе? Уверен, что нет. Я залез и захлопнул дверь, но оружия не опустил. От ее запаха сразу сносит крышу. Она не пахнет, как прочие женщины приторными цветочными ароматами, убивающими зачатки индивидуальности в них. Я чувствовал ее тело с легким смоляным привкусом. Я придвинулся к ней и почти коснулся губами ее плеча. Юдит, наконец, повернулась, я увидел ее глубокие карие глаза, и как вздымалась при вдохе ее грудь. Она берет меня за подбородок, совсем по-хозяйски и грубо, и совершенно по-женски страстно вцепляется другой рукой мне в спину. Навалилась на меня всем своим легким телом, я пытаюсь ее затащить сверху себя, но встречаю сопротивление. Мы припадаем губами друг к другу, целуемся голодно и больно. Мне хреново, я хочу разложить ее прямо здесь, наплевать на мои обязанности перед Строем. Я водил руками по ее обнаженной спине. Наткнулся на ткань ее платья, злит до одури, и я пытаюсь сорвать его с нее, но Юдит резко прекращает поцелуй. Дрянь, определись со своими желаниями. К черту, страсть подчиняет волю, а моя воля уже подчинена Эйвару.
- Я рассчитывала, что если я поцелую тебя, это сбавит сексуальное напряжение между нами, и мы сможем вести разговор продуктивнее, не отвлекаясь на наше влечение друг к другу. Я ошиблась. Она снова отвернулась от меня и расправила платье. Вся ее страсть куда-то делась в миг. Врезать бы ей, любой другой бы точно врезал.
- Ошиблась?! Да ты просто озабоченная!
- Не думаю, что в это ситуации ты имеешь право строить из себя жертву, я чувствовала, что ты желаешь меня не меньше. Хотя вероятно ты сказал это из-за своего сексизма, позволяющего тебе думать, что женщина, желающая секса, испорченная. Мы бы могли с тобой поговорить об этимологии этого стереотипа мужского мышления, но я предлагаю перейти к нашему первоначальному разговору. Как я понимаю, Эйвар не стал рисковать своей жизнью и не появится на поле сражения?
- А это для тебя останется сюрпризом.
- Приму это за положительный ответ. Значит, придется вести разговор с тобой, что более затруднительно. Но я надеюсь, ты сможешь связаться с Эйваром, чтобы проконсультироваться с ним в случае, если ты не способен будешь принять мои предложения.
Не могла перестать выделываться. Что она пыталась скрыть за своими сложными предложениями? Оделась в вуаль высокомерия, прикрыв свое настоящее лицо, чтобы никто не мог заглянуть в него. Может, и сама забыла, как оно выглядит, а может никогда и не знала.
- Ну! Говори!
- Изначально союз Сладострастия и Анойи казался продуктивным. При правильной стратегии мы могли бы покончить с тиранией Небесного Строя. Не перебивай меня, ты и сам знаешь, что Эйвар устроил тоталитарный режим в Строе, всевозможными способами притеснял совершенно независимую от него организацию Сладострастие, а Анойю объявил вне закона. Недавно я выяснила, что основатели Анойи решили развязать войну совсем не для того, чтобы отстоять свое право на существование. Они собираются вознести на землю своих богов, и масштабная война является частью их ритуала. Для них не имеет значения, кто выиграет, кто проиграет, потому что исхода никто не узнает, когда их боги вознесутся. Я читала много литературы, в которой были описания их богов. Не вся она, конечно, правдивая, среди нее много фольклора, который не распознаешь без базового знания, тем не менее, по общей сложившейся картине, я могу сказать наверняка: их боги разрушат все, до чего смогут добраться. Сладострастие не будет участвовать в этом военном конфликте. Угроза того, что у Дациана и Адель получится завершить ритуал, слишком велика. Я надеюсь, что Строй тоже будет благоразумным и остановит войну. Наш конфликт сейчас отодвигается на второй план, когда перед нами всеми серьезная угроза.
Что она несет. Решила обломать мне войну? Нет, нет, нет! Я хочу сегодня повеселиться на славу. Даже если это последний раз. Я давно не участвовал ни в чем подобном, это мой день! А, я все понял. Юдит просчитала своим еврейским мозгом, что проиграет, вот и решила слиться так, чтобы не потерять лицо.
- Испугались, да? Не думала, что в Строе так много людей? А?! Можешь начинать обратный отсчет последних минут своей бесполезной организации.
- Что ж, я предполагала, что вести разговор с тобой будет тяжело. Соберись, включи мозги и вдумайся в смысл моих слов. Если мы начнем войну, мы все погибнем. Я готова буду вести разговор с Эйваром или даже, в случае необходимости, снова возобновить наше военное положение, я сама буду рада лично убить некоторых ваших Творцов. Но только после того, как мы устраним нашу основную угрозу в виде культистов. Мы должны разобраться с Дацианом и Адель и вычислить, кто еще среди Падальщиков может быть причастен.
Она снова повернулась ко мне, недовольная. А я думал, если ей пообещать сохранить жизнь, как она заговорит? Она точно не добрая, добрых, среди переживших свой человеческий возраст, нет, но ответственная. Если будет тонуть ее Сладострастие, она, как капитан корабля, потонет вместе с ним. Это бы решило все мои проблемы, но ее, недотрогу, просто так не возьмешь и не уговоришь. Смотрит на меня своими внимательными глазами под диким количеством ресниц. Сдохнем, значит, все вместе? А может, в таком случае объединиться со Сладострастием и уничтожить Анойю еще быстрее? До того, как они успеют обмарать ручки об ткань мироздания. Потом Сладострастие можно добить. Это выгодно даже. Разлад в строю врага. Без шансов, без вариантов, Анойя. Я заулыбался Юдит, пусть ликует, что временно спасла свою королевскую шкурку. Нет, нет, шкура у меня, у нее - прекрасное желанное тело, перед которым я был бы готов преклониться, если бы меня уже не склонил Строй.
Вдруг чувствую острую распирающую головную боль, будто кто-то раздвигает мои полушария, пытаясь пробраться в самый центр моей головы. Посидеть на турецком седле. Я откидываю голову назад, но эта чертовщина не ослабевает. Только бы не сойти с ума сейчас, это не то время! Я даже рычу от злости, как вдруг слышу голос четко у себя в голове. Эйвар.
«Я разочарован. Ты утверждал мне, что плен у Юдит никак не повлиял на твою верность Строю. Юдит обманывает тебя, тянет время, чтобы дать время подготовиться Падальщикам. Сладострастие подлежит уничтожению, также, как и Анойя. Обратных приказов я не отдавал».
Эйвар читал мои мысли, он проникал в саму мою суть. Я догадывался, я знал. Он везде. Нет, не Юдит ходит за мной тенью, это мы все ходим в тени Эйвара. Любовь - огонь, зажигающий душу, нет! Сжигает к черту мозг, заставляет спасаться от этого огня в неправильном направлении, поджигая новые очаги. Дрянь! Я бью кулаком по стеклу так, что слышу хруст.
- Затуманить мне голову решила? Да? Сука! Оставь меня в покое, поняла?! Твои трахнутые люди сдохнут! Анойя сдохнет! И ты сдохнешь! Я останусь жить, только я точно останусь жить, поняла?!
- Кнуд, возьми себя в руки...
- Заткнись! Вылезай из машины! Я не буду говорить с тобой наедине, пока здесь эти твои ноги и запах твоих чертовых волос! Вылезай!
Я ору на нее, это не приносит ни сколько облегчения. Смотрит на меня оскорбленно, будто бы я сделал что-то неожиданное. Я тычу ей автоматом в грудь.
- Ты же понимаешь, что моя магия куда сильнее, и нет смысла мне угрожать.
- Вылезай из машины, я тебе говорю, пока я не спустил курок!