Сегодня к Марине пришел Женя, ее парень. Он был практически идеальным, только с некрасивым лицом. Он ходил в качалку, был отличником и возглавлял студсовет. Но мне он не нравился, он казался очень кусачим. То есть, если бы случился апокалипсис, я думаю, он бы ел людей от голодухи.
Сегодня они должны были пойти с Мариной на какое-то световое шоу, и пока Марина красилась, он развалился на ее кровати. И тут я поняла: я совершила тактическую ошибку, наушники остались в моем рюкзаке. Я отложила «Комитет 300» Коулмана и вылезла из под одеяла, надеясь, что я успею надеть наушники до того, как меня вовлекут в разговор. Не успела.
- Слушай, я столько про тебя рассказывала Жене, может, пока мы собираемся, расскажешь ему одну из своих историй?
Наверное, Марина была зла на меня. Она ведь знала, я не люблю это. Или не знала, может это я такая наблюдательная, и понимаю, что она любила, а что нет. Я медленно повернулась к Жене, надеясь, увидеть в нем нежелание слушать. Но я увидела в нем лишь только то, что лицо его все еще некрасивое. Я стояла перед ним в пижамных коротких шортах и майке, и видела, как он рассматривает меня. Наверное, думал, что мое тело не такое красивое, как у Марины. А я думала, ну и смотри.
- Яна, прием, ты меня не слышала или игнорируешь?
- А, сейчас.
Наверное, я слишком надолго зависла на нем взглядом сама. Я снова залезла под одеяло, и думала, чтобы рассказать. Точно не про тайное мировое правительство, это самая интересная тема, его может пробрать на вопросы. Тем более, он бы наверняка вспомнил с иронией рептилоидов. А ведь зря, их зубы и когти очень острые и не смешные. Про заговоры корпораций тоже не буду, его может пробрать на бесплодные рассуждения; про спланированные теракты тоже не стоит, его может пробрать на возмущение. Решила, пусть это будет мертвый космонавт. Довольно скучно и неправдоподобно, самой не нравится.
- Ты слышал когда-нибудь, что Гагарин не был первым космонавтом в космосе?
Его брови скептично поползли вверх, образуя неприятные складки на лбу, и я поняла, я попала с темой. Я рассказывала ему о неудачных попытках СССР запустить людей в космос, и почти удачных попытках скрыть это, если бы не итальянские радиолюбители, перехватившие не один сигнал. Долго рассказывала, кажется, ему даже было интересно. Даже во вкус вошла, решила ему изобразить голос космонавтки Людмилы с записи, которая гуляет по сети.
- И вот, что услышали братья Кадилья, - я понизила свой голос до полушепота, стараясь говорить с придыханием, чтобы вышло страшно, - Пять..., четыре..., три..., два..., один... Один..., два..., три..., четыре..., пять...
Меня прервал стук в дверь. Очень четкий и не торопливый. Тук. Тук. Тук. Мы с Женей вздрогнули, а вот Марина и не шелохнулась. Крепкие нервы. Она отложила помаду и открыла дверь. За ней стоял мужчина лет тридцати с короткими светлыми волосами, с первого взгляда привлекательный, со второго, отталкивающий. На нем было что-то похожее на серо-коричневую шинель без знаков отличия, такого же цвета брюки и тяжелые ботинки на шнурках. Смотрелось так сурово, что вызывало скорее ассоциации с КГБшником, чем с военным. Сам мужчина расплывался в улыбке, чуть приоткрыв рот, как будто в оскале. Выглядело не весело. Он сделал шаг в комнату, и, увидев Женю, обнажил зубы, все еще продолжая улыбаться. Вот этот вот точно перегрызет глотку. Он перевел взгляд на Марину.
- Продолжай делать то, что делала с таким увлечением, что не будешь замечать абсолютно ничего происходящего вокруг.
Голос у него был хриплый и громкий. Он растягивал, смаковал слова, но ударно выделял отдельные. Марина со спокойным лицом снова подошла к зеркалу, взяла помаду и повторно стала обводить губы вишневым цветом.
Он проводил ее хищным взглядом и резко повернулся ко мне.
- И ты, девочка.
Будто кто-то управлял моим телом, я снова повернулась к Жене.
- Слушайте!... Слушайте!... Раз-раз-раз! Говорите! Говорите!
Слова были мои и космонавтки Людмилы, но я их говорить не хотела. Я была бы в панике, наверное, если бы могла выразить свои эмоции. Но я могла только говорить эту выдуманную кем-то запись и больше ничего. Какое-то потустороннее воздействие на мой разум. Кошмарно, что-то заставляло меня говорить.
- Вы кто вообще такой? Что вам нужно? - в панике спросил Женя. Он встал с кровати, кажется, он понимал, что со мной и Мариной что-то не так. Или не понимал, в любом случае, его вопрос был логичным. Тоже бы спросила, если бы не:
- Мне жарко!... Мне жарко! Что?... 55?... Что?... 55? ... 50?
Он подошел к Жене почти вплотную. Глумливая улыбка так и не сходила с его лица. Вряд ли Женя был трусом, но он занервничал.
- Вопросы задаю я. Но можем познакомиться, меня зовут Кнуд. Привет.
- Да... Да... Да... Дыхание... Дыхание... Кислород...Кислород... Мне жарко...
- Так что вам нужно? К кому вы пришли!?
- Это не опасно?... Всё... Это не опасно?... Всё... Да ... Да ... Да ... Как это?
- Ты не понял, вопросы здесь задаю я! - заорал он, и улыбка вдруг сошла с его лица.
Такое бывает, когда человек чувствует агрессию, он хочет напасть первым. Даже если объективной причины и нет. Особенно если он по жизни хищник, а не антилопа, как я. Женя попытался его ударить, но Кнуд перехватил его руку, и с легкостью персонажа голливудского боевика, швырнул Женю на кровать. Тот ударился головой об батарею, раздался грохот. Такой сильный, что я подумала, голова его должна была расколоться, но нет, с ней все в порядке было.
- Что? ... Говорите!... Как я должна передать? Да... Да... Да... Что? Наша передача будет сейчас...
Женя попытался встать, но тот заорал него «Сиди!», и Женя послушался.
- Да-да, как говорит твоя подружка, передача будет сейчас. Евгений, ты в курсе, что ты мудак? Ты-то в курсе, а другие еще нет. Догадываются, наверняка, но не могут масштабы оценить. После окончания института ты будешь еще призывной. И ты не будешь бегать от армии, пойдешь служить, что ты, не мужик что ли, в конце-то концов. О, и тебе там понравится. Выслужишься там, звание получишь.
- 41... Таким образом... Наши передачи будут сейчас...41... Таким образом... Наши передачи будут сейчас...41... Да... Мне жарко...
-...А потом, оп, и война нагрянет, на радость таким, как ты. И ты, злобный мудак, отдашь приказ уничтожить гражданский самолет. А это не гуманно, понимаешь? Нет, не понимаешь, я тоже слабо. Так вот, твои действия сделают войну еще злее, да. Такого-то нам не надо.
Под конец своей речи Кнуд снова развеселился. Его настроение слабо сочеталось с его словами, а слова слабо сочетались с реальностью. Но не скажу, что я не поверила им.
- Мне жарко... Всё... Всё... Мне жарко... Мне жарко... Мне жарко...
- Ничего подобного я не делал и не собираюсь делать! Если вы не уйдете сейчас же, я вызываю милицию!
- Ирония вся в том, что ты прав! Не делал и не собираешься! Но это пока. Знаешь, если мы сможем остановить войну, то возможно ты так и проживешь свою жалкую жизнь, скрывая ото всех свою мерзость в душе. Но бдительность - наше оружие: бдительность врага обнаружит.
Он полез во внутренний карман своей шинели и достал пистолет. Настоящий, опасный.
- Прошу вас, не надо! Марина! Яна! Сделайте же что-нибудь.
Марина продолжала с увлечением красить губы, совсем не зная о том, что ее парня здесь убивают. Она наносила слой за слоем, и вот уже кожа вокруг ее больших губ была вишневой. А я-то понимала, я даже могла вертеть головой немного или сделать ужасные удивленные и испуганные глаза. Только вот подняться не могла и перестать говорить.