Ну вот кто дебила за язык тянул?! Оно ему надо? Чувствуя себя последней сволочью, Андрей замычал что-то извинительно-утешительное, неизбежно неловкое.
– Ничего, это было давно и к делу не относится, – прервала его блеяние Риннике, быстро взяв себя в руки. – Давай продолжим.
И продолжили. Для передачи изображения нужно было сосредоточиться, вызвать его в памяти как можно точнее и подробней и "сильно захотеть" показать собеседнику. Довольно быстро у Андрея получилось передать первую “картинку” – свой “парадный портрет”, заготовленный перед зеркалом в прихожей еще в воскресенье и регулярно обновляемый каждый вечер. Гладко выбритый сутуловатый брюнет чуть выше среднего роста с намеком на прическу на голове в черной футболке и джинсах (тапочки в кадр не попали).
"Высокий, как все земляне" – прокомментировала Риннике с непонятной усмешкой. Можно подумать, у них там одни карлики! Этого Логинов вслух уже не сказал. Так, на всякий случай.
Он продиктовал подготовленный материал, про себя удивляясь грамотным уточняющим вопросам. После "автопортрета" передача иллюстраций вообще показалась детской забавой. "Быстро ты учишься" – уважительно заметила Риннике.
Дело было сделано, наступил момент, когда малознакомые люди неловко ищут слова для окончания разговора. Тут что-то в мозгу Логинова опять щелкнуло.
– Послушай, Риннике, тут что-то не сходится, – он ощутил, как мгновенно подобралась, обратилась вслух собеседница. – Мы ведь с тобой на разных планетах, так?
– Да, – ох, не хочет она ему помочь, подтолкнуть в выводах. Сам-сам. А, была – не была!
– А что это за синхронизация такая: у вас ночь – и у нас ночь. Или ты в любое время суток нарочно засыпаешь?
– Быстро ты учишься! – повторила Риннике, веселясь, и со вздохом добавила: – все не так просто.
Механизм “особенных снов” оставался загадкой для людей. Искины, которые с ними сотрудничали, помочь не смогли: им ничего об этом не было известно. Наиболее популярная теория гласила, что на самом деле общение происходит не во сне, а постоянно, но как бы в отдельном слое сознания “сновидца”, причем медленно, в течение нескольких суток. Ночью, во время “особенного” сна, происходит “сборка” разговора в одно целое, и он помещается уже в верхний слой сознания. Процесс у “собеседников” происходит несинхронно, но пока у обоих он не завершится, нового “разговора” не будет.
Где находится своеобразное “место встречи” и существует ли оно в реальности, выяснить было невозможно. Для простоты его называли “эфиром”. Эфир каждому представлялся по-своему: космос, вода, огонь, яркое Нечто или серое Ничто – масса вариантов. Но на общение это, вроде бы, никак не влияло.
Кое-что все-таки было известно наверняка. “Разговор” всегда был “диалогом” – только двое, никаких “конференций”! Один из “собеседников” обязательно должен быть землянином, а другой – сеяйнином. В большинстве случаев “разговаривают” мужчина и женщина. “Упавший” однажды с Земли “сновидец” больше не видел “особенных” снов.
В общем, капелька фактов в океане домыслов. Но явление полезное.
Андрей привык к новому распорядку не без труда, но с энтузиазмом. На работе все шло своим чередом: планерки, выезды на монтаж оборудования или прокладку кабеля, отчеты. Походы по барам стали реже, пятничные посиделки с Ефимычем – короче. Вечерами и частично в выходные приходилось плотно заниматься добычей и, что было намного сложнее, подготовкой информации для далекой собеседницы. Мадам Вирренет (ну или ее начальство) интересовала в основном связь – проводная и беспроводная – и все, что рядом: электропитание оборудования, способы прокладки и подвески кабелей, даже охрана труда. Но были и отдельные экзотические заказы, например, из области теоретической физики или прикладной механики. Ничего, Логинов и с этим справлялся. Впрочем, наибольшее изумление у него вызвал заказ на “Евгения Онегина”. “Понимаешь, качественной литературы у нас пока маловато. Читательский голод”, – неожиданно смутилась Риннике.
Андрей полюбил это странное ночное общение раз-два в неделю. Как-то по душе пришлось непринужденно разговаривать с искристым женским силуэтом, вставляя задорные шуточки-прибауточки в поток полезной, но зачастую скучной информации. Ему нравилось в Риннике все: неброская, но какая-то настоящая красота, острый ум и не менее острый язык, спокойный, но твердый характер. И она к нему благожелательно относилась, Андрей это очень хорошо чувствовал. Вот только романтики в их отношениях не было совершенно: было понимание, что ничего из этого не выйдет, ведь их миры просто не пересекались. Почти не пересекались.