"Поработают, садятся отдыхать. Если увидят, что кто-то из наших идет, встают как один и приветствуют: "Гитлер капут!"
"1945 г. В воинских частях работает 10.797 человек и на предприятиях по городу работает 7.157 человек. По районным комендатурам города на сельскохозяйственных работах занято 2.999 человек и при комендатурах – 2.606 человек. Всего же занято на работах в среднем ежедневно 23.559 человек, что составляет к общему числу трудоспособных 78%. Рабочий день установлен 12 часов, в настоящее время работа производится с 8 часов утра до 7 вечера, выходных дней не имеется".(из доклада гражданского управления Кенигсберга).
О том, какие немцы работники, мы слышали только превосходные оценки.
"1948 г. Нас всегда поражала их пунктуальность. Работать они начинали с девяти часов и ни секундой позже, на обед шли ровно по часам и при этом могли оставить недокрученный шуруп. Но темпы у них, конечно, не такие, как у нас. Потихоньку работают, не торопятся. Но все у них выходило отлично. Выполняли работу качественно и в срок".
"Они работали не как мы по принципу "давай – давай". Они работали медленно, но так, что любо было посмотреть".
Нашим переселенцам запомнились трудолюбие и мастеровитость немцев не только на службе, но и дома в быту. Многих поражало, что по утрам женщины мели щетками, мыли тротуары и мостовые у своих домов.
"Летом 1945 г. в Кенигсберге было зарегистрировано 33 частных магазина. Когда была карточная система, немцы создавали свои магазинчики и мастерские, палатки, где они торговали лимонадом, продуктами питания. Занимались выпечкой пирожных, пирожков. Так делали вот что: не отбирали у немцев магазины и палатки, а заставляли платить налог, то есть увеличением налога их постепенно вытеснили. Немцам стало невыгодно торговать, и они закрыли все свои лавки. Но то, что немцы имели свои магазины, палатки, мастерские, в которых продавали продукты питания и другие предметы, сыграло большую роль, потому что у нас магазинов было мало открыто при карточной системе".
"Работала строго от начала и до конца, ни больше, ни меньше, чем полагалось. Но все рабочее время я действительно работала по-настоящему. Может, за это меня и не любили. Я не давала начальству воровать. За это меня не любили. Потом я еще работала во вневедомственной охране. Меня отправили на дальний пост стоять на улице в сорокаградусный мороз. Я говорила начальнику охраны, что у меня плохое здоровье. Начальник заявил, что я могу уволиться и вернуться к себе в Германию. Пришлось написать жалобу в Москву. Скоро пришел ответ. Меня и начальника пригласили в Управление внутренних дел. Нас развели по разным кабинетам. Меня просили, чтобы я его простила, а его ругали в другом кабинете".
"У немецких женщин были простые вязаные чулки или гольфы и башмаки – колодки на ногах. В них и зимой ходили. Пальто зимние были на вате, только рукава – без ваты. Некоторые носили полупальто. На голове платок завязывали как чалму".
"Здесь такой район у них был – Понарт, где жили небогато. Все были чистоплотные. Женщины ходили в фартучках. На работу шли в деревянных башмачках. Они сумели и подвальчики свои обустроить. Как они следили за чистотой, как ценили аккуратность и красоту. У каждого дома стояли урны для мусора. Немки каждое утро выходили убирать улицу, все они были в чепчиках, белых передниках. Все отмечали, как особенно немки заботятся о своем внешнем виде: постоянно вечером накручивали волосы на бумажные рожки, стирали белые фартуки. Очень аккуратный народ. Хоть все кругом было разрушено, прошла война, а чистота поддерживалась".
Немцам приходилось тяжело, и они старались помогать друг другу. С особой благодарностью люди вспоминают врачей, когда-то их вылечивших или даже спасших жизнь.
"Я давала ей картошку и кое-что из того, что ели сами: она не отказывалась и предлагала отработать. В ее услугах я не нуждалась, но кое-что она для меня делала. Например, штопала белье и учила меня этому. У нее это получалось замечательно. Удивлялась тому, что я не крахмалю постельное белье и не укладываю волосы. Уверяла, что муж должен всегда видеть видеть чистоту в доме и красивую жену".
НЕМЕЦКИЕ ДЕТИ
"Отличие немецких детей от их советских сверстников: очень вежливые, корректные, всегда здороваются. С их стороны не было случаев хулиганства или нецензурной брани. Одеты простенько, в рубашку и штанишки, но всегда отглаженные".
"Немцы хорошо одевали своих детей, несмотря на то, что сами одевались скромно, даже бедно. Платочки, белые гольфы, уложенная прическа на голове – все это внешне отличало немецких детей от наших. Вежливость и аккуратность немецких детей достигалась строгостью и даже некоторой суровостью воспитания".
"Немцев было жалко. Слезы текли, глядя на них. Было очень много детей бездомных. Они почему-то не хотели идти в детский дом. Были голодные, худые, страшные. Посильную работу для ослабевших подростков найти было трудно, оставалось самое унизительное, последнее средство – просить подаяние".
"Сначала ходили по домам и предлагали дров нарубить, воды принести или напрямую просили. Мы, конечно, отказывались от помощи и кормили".
"Советские власти приложили немало усилий по созданию системы образования для немецких детей. По области было 56 немецких школ. Учителей брали из немцев. Никакого образования у них специального не было, но главное, чтобы они не были членами нацистской партии. Проходили они курсы несколько месяцев и направлялись на работу. Директорами были только наши, они порой обижали немецких учителей, но облоно их за это очень строго наказывало, одного директора даже уволили".
"В 1946/47 учебном году на территории бывшей Восточной Пруссии функционировало 44 школы для немецких детей, из них: 8 семилетних, 36 начальных (4927 учащихся). Все учителя (150 человек) прошли месячные курсы при Калининградском облоно. В школах преподавались все учебные предметы, исключая географию, историю. Программа по родному языку была составлена на основе Берлинской программы. Преподавание велось на немецком языке".(из отчета Калининградского облоно).
Немецкие школы, как правило, располагались отдельно, но были и смешанные.
"Немчурят наши мальчишки ловили и били. Били толпой, и я всегда плакала. А у меня была подруга – немка".
"Если взрослые были между собой в нормальных отношениях, то и мы, дети, тоже дружили. Наши мальчишки, идя из школы, набирали полные портфели камней и с криками "Бей фашистов!" бросали их в немецких мальчишек. Немецкие дети обычно по одному не ходили, всегда группой. Но в отличие от наших, они никогда никого не задевали. Проходили мимо, даже внимания никакого не обращали".
"Дети очень быстро стали понимать друг друга. И русские ребята легко обучались немецкому языку, многие говорили на двух языках. Приходили домой и лопотали по немецки. Многим родителям это очень не нравилось".
"Дети есть дети. Они всегда быстро находят контакт. Они с немецкими детьми и на рыбалку ходили, и играли. Для них как будто и войны не было".
ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ВЗРОСЛЫМИ
"Зло на них было. Даже глядеть на них не хотели, не то что разговаривать".
"У нас немцы работали везде, где бы их ни поставили, и работали хорошо. Но я на них не могла спокойно смотреть: перед глазами вставало лицо расстрелянной гитлеровцами матери".
"Они же не виноваты, что война была. Всем досталось. Мою мать немцы и под расстрел водили и наган на нее наставляли. А она к немцам хорошо относилась. Нам объясняли, что фашисты – это одно, а немцы – не все фашисты".
"Запали в душу испуганные лица жителей Кенигсберга в 1945 году. Они в таком подавленном состоянии и были потому, что геббельсовская пропаганда говорила, что русские Иваны будут их резать, вешать, убивать. Так что они были напуганы. Но потом, когда посмотрели, что отношение к ним лояльное, нормальное, человеческое… Ведь наши люди понимали, что немцы – тоже люди, дети особенно, женщины, они ведь безвинные".