— Если бы вы продавали свою сову, — сказал Рик Рейчел Розен, — сколько бы вы захотели за нее и какую часть нужно было бы внести немедленно?
— Мы никогда не продадим нашу сову.
Она смотрела на него со смешанным выражением жалости и удовольствия.
— Но даже если бы и продавали, едва ли вам под силу за нее заплатить. Какое животное у вас дома?
— Овца, — ответил Рик. — Черномордая саффолкская порода.
— Ну, вы должны быть довольны.
— Да, — согласился он. — Просто я всегда хотел иметь сову, еще до того, как они вымерли. — Он уточнил: — Все, кроме вашей.
— Сейчас наша первоочередная задача — получить еще одну сову, которая могла бы спариваться со Скреппи, — сказала Рейчел.
Она показала на дремлющую сову. Птица на секунду приоткрыла глаза — желтые щели — потом снова погрузилась в сон. Грудь ее поднялась и опустилась, словно сова глубоко вздохнула в своем гипнотическом трансе.
Оторвавшись от раздирающего душу зрелища, от которого к горечи примешивалась робость и желание, Рик произнес:
— Теперь я хотел бы приступить к тестам. Спустимся вниз?
— Мой дядя разговаривал с вашим начальником, и сейчас, наверное…
— Вы родственники? — перебил ее Рик. — Такая большая корпорация — и семейное предприятие?
Рейчел продолжала:
— Дядя Элдон уже, должно быть, подготовил группу андроидов и контрольную группу. Пойдемте.
Она пошла к лифту, снова засунув руки в карманы яркого пальто. Она не оглядывалась, и Рик немного помедлил, испытывая раздражение, прежде чем потащился следом за ней.
— Почему вы со мной разговаривали в таком тоне? — спросил он ее, когда они спускались в лифте.
Она подумала, словно этот вопрос был для нее чем-то неожиданным.
— Ну, — сказала она наконец, — вы — мелкий служащий полицейского управления, оказавшийся в уникальном положении. Вы понимаете меня?
Она бросила на него косой, угрожающий взгляд.
— Какой процент вашей продукции оснащается мозгом типа «Узел-6»? — спросил Рик.
— Все.
— Я уверен, что шкала Войт-Кампфа для них вполне подойдет.
— А если нет, то нашему предприятию придется изъять все модели с этим мозгом. — Ее черные глаза вспыхнули, и она сурово смотрела на Рика до самого конца спуска, пока кабина лифта не остановилась. — И только потому, что ваше управление не смогло справиться с таким ничтожным делом, как выявление жалкой группки бежавших андроидов с этим типом мозга.
К ним подошел худощавый, щегольски одетый мужчина и протянул руку. На его лице проступала озабоченность и поспешность, словно последние часы ему приходилось страшно торопиться.
— Элдон Розен, — представился он.
Они пожали друг другу руки.
— Послушайте, Декард, вы ведь понимаете, что здесь, на Земле, мы ничего не производим, верно? Мы не можем вот так просто снять трубку и попросить прислать пару образцов продукции. Нет, это не означает, что мы не хотим с вами сотрудничать. Но я сделал все, что мог.
Его рука, чуть дрожа, пробежала по редеющим волосам.
Рик показал на свой чемоданчик и сказал:
— Я готов начать.
Нервный тон Розена-старшего поднял его уверенность в себе. «Они боятся меня, — вдруг осознал он с удивлением. — Все, даже Рейчел Розен. Видимо, я все-таки могу заставить их прекратить производство андроидов с мозгом типа «Узел-6». То, что я собираюсь проделать в течение ближайшего часа, окажет самое серьезное воздействие на характер их торговых операций. Это в значительной степени может определить судьбу Ассоциации Розена — здесь, в США, в восточной части планеты, или на Марсе.
Два члена семьи Розенов внимательно наблюдали за ним, но за их вежливыми манерами он чувствовал ужас пустоты — он воплощал для них безмолвие экономической смерти. Ассоциация Розена стала одним из стержней индустрии, и она так тесно связана с программой колонизации, что, если исчезнет первая, второй тоже не быть. Ассоциация прекрасно понимала, что ей грозит.
Элдон Розен явно размышлял именно над этим — с самого момента звонка Гарри Брайанта.
— Я бы на вашем месте не очень беспокоился, — сказал Рик, когда они шли по широкому, ярко освещенному коридору. Сам он чувствовал полное удовлетворение — никогда не был он так доволен своим положением. Что ж, вскоре прояснится, что может его прибор, а что — нет.