Зрители засмеялись, и Исидор услышал звуки аплодисментов.
— И потом я сообщу вам наконец мою грандиозную новость. Это произойдет ровно через десять часов с настоящего момента!
— И я тоже, дорогой, — выдохнула Аманда. — А когда они начнут швырять в тебя камни, я заслоню тебя!
Аудитория снова восторженно завыла, и Джон Исидор ощутил, как его затылок и шея деревенеют от бессильного гнева.
Почему Бастер постоянно подкалывает Сострадающего? Больше как будто никто не делает этого. Даже ООН относится к нему положительно. Органы правосудия в Америке и восточных полушариях публично заявили, что сострадание способствует снижению стрессов, делает человека более добрым, сочувствуя ближнему. Это сказал Титус Корнинг, Генеральный секретарь ООН, и повторял это неоднократно. Исидор предположил, что Бастер, вероятно, завидует Вилбуру Сострадающему, поскольку они являются в некотором смысле конкурентами.
Но зачем им конкурировать?
«Для того, чтобы захватить влияние на наше сознание, — решил Исидор. — Они сражаются за сферы влияния и контроля над нашими душами. С одной стороны — генераторы эмпатии, с другой — Бастер Джруби со своим ржанием и импровизированными остротами. Нужно будет сказать об этом Ганнибалу Слоуту и спросить, что он об этом думает. Он-то уж должен знать наверняка».
Он припарковал фургон на крыше лечебницы Ван-Несса и быстро спустился в кабинет Ганнибала Слоута, захватив с собой пластиковую корзину с неподвижным электрическим котом. Мистер Слоут оторвал взгляд от страницы, которую читал, и его серое, морщинистое лицо исказилось. Ганнибал Слоут был слишком стар, чтобы эмигрировать, и был обречен провести остаток дней на Земле, хотя специалом не был. За все эти годы радиоактивная пыль сильно подействовала на него, словно едкая ржавчина. Черты его лица, как, впрочем, и мысли, приобрели серый оттенок. Его ноги превратились в спицы, походка стала неуверенной, и на мир он взирал в буквальном смысле сквозь запорошенные пылью стекла. По какой-то причине Ганнибал Слоут никогда не протирал стекол своих очков, как будто сдавшись и принимая пыль как неизбежное зло.
Она уже многие годы постепенно погребала его, и его зрение как бы затуманилось. Казалось, что через некоторое время пыль лишит его и остальных связей с миром, оставив лишь птичий голос, а потом замолчит и он.
— Что там у тебя? — спросил мистер Слоут.
— Кот. У него замыкание в системе питания.
Исидор поставил корзину с котом на стол шефа, заваленный бумагами, бланками, документами и брошюрами.
— Зачем ты его притащил? — недовольно осведомился мистер Слоут. — Неси его вниз, в мастерскую, к Милту.
Тем не менее он задумчиво открыл крышку и вытащил испорченное животное. Он сам когда-то был хорошим мастером по ремонту животных.
— Мне кажется, — сказал Исидор, — что Бастер и Сострадающий борются за власть над нашими мозгами.
— Если это и так, — продолжил его мысль Слоут, — то Бастер побеждает.
— Он побеждает в данный момент, — не сдавался Исидор, — но в конечном счете все равно проиграет.
Слоут поднял голову и посмотрел на него.
— Почему?
— Потому что Вилбур Сострадающий постепенно возрождается. Он вечен. Его низвергают с вершины холма, но все равно он восстает из могильного мира и поднимается наверх. Он вечен, а вместе с ним вечны и мы.
Исидору было очень приятно, что он вот так рассуждает. Обычно в присутствии мистера Слоута он очень смущался.
— Бастер столь же бессмертен, как и Сострадающий. Между ними нет никакой разницы.
— Как это? Он же простой человек?
— Не знаю, но это именно так. Конечно, об этом не распространяются.
— Стало быть, поэтому Бастеру удается записывать по сорок шесть часов передач каждый день?
— Верно, — сказал Слоут.
— А Аманда Вернер и все остальные?
— Они тоже бессмертны.
— Кто же они такие — высшая форма жизни из другой системы?
— Мне пока не удалось выяснить это, — ответил мистер Слоут.
Он снял очки с пыльными линзами и стал рассматривать невооруженными глазами полураскрытую пасть кота.
— Так же, как и насчет Вилбура, — закончил он.
Он выругался, извергнув поток сквернословия длиной в целую минуту. По крайней мере Исидору показалось именно так.
— Этот кот, — сказал наконец мистер Слоут, — не поддельный. Я знал, что когда-нибудь это случится. Он просто мертв.
Он посмотрел на труп кота и снова выругался.
В дверях возник Милт Ворогов — дородный, но с сероватой кожей, в своем обычном фартуке из голубой парусины.