Диссонанс, полное нарушение гармонии, благозвучия. Полное нарушение Аллаты Джоаны Винчестер.
— Почему ради жизни одного моего любимого человека, непременно должен умирать другой мой любимый человек, — рыдала она.
Плакала Аллата не долго — просто не умела. Ей хватило три минуты, после чего она успокоилась. Бенни ласково гладил ее по волосам. Он сам наклонился к ней и поцеловал.
Осторожно и трепетно вампир касался её губ своими. Бенни целовал её медленно и чувственно, пробуя на вкус, проникая глубже, почти подчиняя себе, вынуждал отвечать на свои ласки.
И она отвечала. Всем телом и душой она отдавалась ему. Безвозмездно и слепо отдавала всё что есть, а он не мог не брать. Сейчас он не мог отказаться от неё, остановить себя или Аллату Винчестер. Сейчас он желал наполниться ею и отдать часть себя. Ту часть, что способна любить и согревать, что не изранена временем и не причинит боли ей.
Вампир боялся сделать больно, испугать или оттолкнуть, но все эти чувства исчезали и таяли, сдавая позиции более сильному и светлому чувству.
Впервые за всю свою долгую жизнь он ощутил настоящее счастье и любовь. Не было горечи и печали, не было сожалений или страха перед будущим – только любовь и счастье. Не было его и её чувств, только общее, единое – любовь.
Как долго он любил Андреа, как долго эта любовь тлела и сгорала в его сердце, и только теперь он понял: любовь не болит, она не печалит и не заставляет умирать, раз за разом, стоит лишь ощутить горечь её плода.
Только теперь, в этот недолгий миг полного единения, он осознал, что ранее не жил вовсе и не было тех долгих столетий вечности.
Впервые на него сошла благословенная тишина спокойствия.
Когда Дин возвращается к ним, Аллата говорит:
— Я — Винчестер. Заглядывать преданно в глаза и ждать ласки не для меня. Но я буду ждать тебя. Возвращайся ко мне.
Глаза у нее красные от слез.
— Аллата, ты не обязана… — начинает Бенни, но Винчестер болезненно усмехается.
— Я знаю, но я все равно буду.
Пауза. Дин медлит, прячет мачете за спиной, но внимание его сестры приковано только к вампиру. Аллата держится за черный, замшевый воротник, нежно оглаживая тот пальцами.
— Жаль, что я не могу пойти с тобой, — говорит Аллата, и Бенни усмехается.
— Нет, малышка. Ты должна остаться здесь, с Дином, ждать возвращения Сэма. Кто же кроме тебя будет присматривать за несносными Винчестерами?
Вампир грустно улыбнулся. Винчестер усмехнулась поджала губы, и обняла вампира, пряча заплаканные глаза у него на груди, обвивая худыми руками сильную шею.
— Ты вернешься ко мне? — шепотом спросила она.
Пауза.
— Обязательно вернусь, — сказал Лафит. Аллата кивнула.
Дин неуверенно топтался на месте. Не то чтобы он чувствовал себя лишним — хотя и это тоже — но он не понаслышке знал, что такое Чистилище, и не хотел, чтобы Сэм задержался там дольше положенного. Но и оторвать сестру от вампира казалось кощунством.
Дин Винчестер стоял перед выбором, который, как он надеялся, ему никогда не придется делать. Сэм или Аллата? Аллата или Сэм? Жизнь брата или счастье сестры?
Он был благодарен небесам — не Наоми, конечно, пусть идет к Кроули — что Лата большая девочка, и всегда принимает выбор в пользу семьи.
Слово «пора» повисло в воздухе отвратительным осадком, как трупный смрад, когда Аллата отстранилась.
Лафит поцеловал Винчестер в лоб, а потом легонько коснулся своими губами ее.
— Бенни…я люблю тебя.
— И я люблю тебя, малышка.
Потом Аллата выходит из переулка. Она идет в ближайший магазин, и когда возвращается к Дину, Импала мягко урчит, готовая сорваться с места; Дин грубым движением оттирает слезы с глаз, хотя в детстве близнец учила его, что если тереть глаза они лишь больше покраснеют; на асфальте краснеет лужа крови, и маленькая полоска тянется к багажнику.
Аллата садится на переднее сиденье, и открывает бутылку классической водки.
Они приезжают в то место, где из Чистилища появился Дин, и у Аллаты немного заплетаются ноги, потому что она выпила чуть меньше половины без закуски. Дин примеряется, думает: не забрать ли, но в итоге лишь следит, чтобы Джоана Винчестер не сломала шею.
Пока они ждут Сэма, Бобби и Бенни, никто из них не говорит. Аллата пьет, Дин ждет, иногда отходит на несколько километров и возвращается. Бездействие убивает, а Аллата пьет водку и ей не то чтобы плохо. Ей хреново, и в какой-то момент она истерически смеется с каких=то своих мыслей. Дин тянет к ней руку, чтобы обнять, но потом отдергивает себя. Аллата тогда точно зарыдает, а смысла в этом нет: в конец концов, еще несколько часов, и Бенни будет рядом с ней.
И обоим Винчестерам прилетит: Аллате — за то, что напилась, Дину — за то, что не уследил.
Проходит еще два часа и пятнадцать минут, прежде чем яркая вспышка освещает пространство. Аллата вздрагивает, как и Дин, а потом девушка срывается с места и несется в сторону Сэма. Тот машинально выставляет вперед руки, ловя сестру, но неловко опускается на колени вместе с ней. Младший Винчестер утыкается сестре в волосы, и что-то неразборчиво шепчет, но Аллата — из-за количества водки в ее организме — не разбирает слова.
Она крепче прижимается к брату, тыкаясь ему в шею, как слепой котенок, потому что чтобы они не переживали, как бы не ссорились, как бы не расходились в своих решениях, они все еще семья, все еще умрут друг за друга, и брат за брата — братья за сестру — и извините, и таковы традиции.
Дин помогает им подняться.
— Ты вытащил их? — спрашивает Дин.
Сэм говорит:
— Только Бобби.
========== Розовое шампанское ==========
Сначала Аллата много-много плачет, а потом ей просто становится все равно. Она сдает квартиру каким-то парням нетрадиционной ориентации и уезжает максимально далеко от Северной Дакоты. Дин и Сэм звонят ей почти каждый день, но первый месяц она просто не берет трубку. Плачет, плачет, что-то бьет и беспрерывно пьет. Пьет Винчестер исключительно шампанское, и доходит до того, что она попадет в больницу.
Шампанское, как и любой алкоголь, опасно для печени. Оно разрушает клетки мозга, повреждает кровеносную систему всего организма, приносит вред органам пищеварительной системы.
Сэм привозит ей туда какие-то брошюры типа: «Для понимания из-за алкоголя умирает столько же людей, сколько в дорожно-транспортных авариях. У пьющего человека практически нет шансов дожить до старости и умереть своей смертью!» Аллата не выкидывает их, но убирает далеко от себя.
После больницы и тяжелой интоксикации, Аллата запирается в своей новой мрачной квартире и практически не выходит оттуда. Она читает какие-то книги про медицину, детективы, и медленно гниет изнутри. В какой-то момент красится в блондинку, и Дин в последний визит сравнивает ее с Белой королевой из «Алиса в стране чудес». Аллата ему не отвечает. Она вообще ни с кем не говорит.
Когда Винчестеры просят Кастиэля помочь, ангел лишь разводит руками.
— Могу я исцелить тело ее, — говорит он. — Но заставить ее жить и радоваться жизни я не могу.
Для Аллаты мир становится простым и отрывистым. Сложно. Больно. Невозможно. Аллата помнила с той ночи только как кричала, а Сэм кричал на нее, потому что Бенни не вернуть. Она смутно помнила то сожаление в глазах брата и свои всхлипы.
Аллата помнила, как смотря в зеркало, видела заплаканное лицо незнакомой девушки. Объятия Дина. Плач. Крики Дина. Ее крик. Всегда приходящий в ее сны Бенни. Снова крик ночью. Слезы. Крик. Взгляд братьев, которые никогда не забудет: печаль и скорбь. Снова крик. Сэм. Дин. Объятия с ним. Плач. Крик. Всхлипы. Возвращение домой.
Решение перекраситься в блондинку происходит спонтанно, и Аллата усиленно доводит свои волосы до цвета снега, но если их вовремя не помыть и не расчесывать, то эти волосы становятся похожи на снег, по которому проехалось несколько миллионов машин, и который уже начал подтаивать, смешиваясь с прошлогодней грязью. Аллата мыла их каждые два дня, после чего собирала в высокий пучок и читала. Много, много, много читала, чтобы больше не быть в пагубной реальности.