Сергей вернулся не скоро. В кабинете у себя он застал и Жаткина. Перегнувшись через стол, Володя вместе с Лобановым рассматривали фотографии. Увидев входящего Сергея, Лобанов спросил:
– Ты чего так долго?
– Заодно позвонил в Волгоград. Попросил срочно собрать сведения об Ивановой, о ее бывшем муже, о тетке. Первые данные дадут уже вечером. И из Москвы тоже. Тебе привет от Гаранина и из Волгограда, от Проворова.
– Так. Заработала машина, – довольно потер руки Лобанов.
– А мы одной вашей знакомой любуемся, – засмеялся Жаткин.
– Именно, одной, – с ударением подтвердил Лобанов. – Можешь тоже полюбоваться. – И он придвинул к Сергею лежавшие на столе фотографии. – Я не ошибся. К ориентировке фотографию не приложили. На следующий день пришла. Но гениальное мое открытие, как и следовало ждать, подтвердилось.
Сергей посмотрел на фотографии.
– Выходит…
– Выходит, – перебил его Лобанов, – что девушка, жившая у Федорова, и сбежавшая из Москвы кассирша одно и то же лицо. И еще, что паспорта ее и Ивановой обменены.
Сергей кивнул и задумчиво добавил:
– И все это сделал Прохоров…
– Ты так уверен? – странным тоном неожиданно спросил Лобанов. – Я сейчас вдруг вспомнил одно громкое дело. Судили убийцу. И вот на суде он попытался уйти от ответственности. Причем таким способом. Он заявил, что убийца не он, а другой человек. И придумал некоего Вадика, с которым он якобы случайно познакомился. Его спрашивают: «А как же у вас оказались вещи убитого?» – «Мне их дал Вадик», – отвечает. «А орудие убийства?» – «Мне, – говорит, – его тоже Вадик отдал». – «А почему в доме, где жил убитый, видели вас, а не Вадика?» – «Он меня сначала на разведку послал». – «Почему на месте убийства остались следы только ваших ботинок?» – «Вадик велел поменяться с ним обувью», – отвечает.
– Наивно, – усмехнулся Сергей.
– Конечно, – Лобанов махнул рукой. – Но почему я об этом вспомнил? Этот неизвестный Прохоров… Это не Вадик?
– В каком смысле?.. Ах, ты думаешь…
Сергей пристально посмотрел на друга.
– Да, я думаю, – кивнул Лобанов. – Ты говоришь, «наивно». А то, что рассказал тебе Федоров, не наивно?
– Или очень хитро.
Володя Жаткин переводил встревоженный взгляд с одного на другого и не осмеливался вступить в разговор, хотя видно было, что его просто распирает от вопросов. Дело внезапно обернулось еще загадочнее и сложнее.
– Правильно, «или очень хитро», – согласился Лобанов. – Так мог хитрить Прохоров, если он существует. Но может и… Ты смотри. Давай исключим пока Прохорова. Подставим на его место Федорова. Горлина совершает крупную кражу и приезжает к Федорову. Тот сам снабжает ее документами Ивановой, которую он вполне может знать. В конце концов, она может быть и его бывшей женой. Мы ведь еще ничего о нем не знаем. А вся схема становится куда проще и, между прочим, достовернее.
– Твоя аналогия страдает одним дефектом, – подумав, возразил Сергей. – Одно дело мифический Вадик, другое – Прохоров. Он сидел. Значит, мы можем из архива получить его дело. Легко узнать также, был ли он мужем Ивановой. И вообще, кто был ее мужем. Стоит только запросить Волгоград. Что я, кстати, уже сделал. Нет, Прохоров – реальная фигура.
– Но вот насколько он причастен к этому делу?
– Посмотрим. Ясно одно, надо найти Прохорова.
– Но и не упускать из виду Федорова.
Итак, в деле всплыла новая фигура – Прохоров. Разрозненные звенья начинали сцепляться. Но две главные линии все еще не пересеклись. Условно их можно было обозначить так: «Линия Прохорова – Федорова» – убийство Ивановой и кража Горлиной и «Линия Семенова – Алека» – мошенничества, ограбление в поезде с помощью снотворного и таинственный чемодан из Средней Азии. Эти две линии пока что соединялись не людьми, а только одним обстоятельством: и там и тут применялся один метод – использование снотворного.
По первой «линии» предстояло подключить Москву, ибо вполне возможно, что Прохоров там. МУРу тоже помогут сведения'из Волгограда об Ивановой и ее бывшем муже.
– Ну, и мы кое-чем можем помочь, – закончил Сергей. – Одна ниточка тянется к Прохорову и отсюда. Федоров…
– Верно! – мгновенно подхватил Жаткин. – Как выдумаете, Александр Матвеевич?
Да, одна ниточка тянулась от Федорова к этому неизвестному Прохорову.
– Что ж, это идея, – ответил Лобанов. – И если Федоров согласится… Только я что-то сомневаюсь. По-моему, не согласится. Найдет причину.
– Так тем более надо попробовать! – запальчиво воскликнул Жаткин.
– Но предложить ему это можешь только ты, – обратился Лобанов к Сергею. – Такие уж у вас отношения создались доверительные.
– Да, надо попробовать, – согласился Сергей. – Только не следует его опять к нам вытаскивать. Пойду-ка я к нему. – Он взглянул на часы. – Время есть. А после обеда надо заняться Алеком. Пока я буду у Федорова, ты свяжись с Москвой, передай насчет Прохорова.
На том они и договорились.
Сергей был даже рад неожиданной прогулке. Столько открытий и волнений было опять с утра, столько обнаружилось новых фактов и имен, что следовало все спокойно еще раз обдумать одному, в какой-то другой, не такой суматошной, нервной обстановке. Вот он не спеша пройдется по улице… Сергей невольно посмотрел в окно.
Крупно и густо валил снег, так густо, что не видно было даже строений во дворе, машин и людей у гаража. Оттуда доносилось лишь глухое урчание прогреваемых моторов и чьи-то возгласы. В бесконечном падении снежинок было что-то успокаивающее, словно этот движущийся вниз поток снега отгораживал его от окружающей суеты и забот, отодвигал их куда-то далеко, по ту сторону этой снежной пелены.
Еще больше это чувство отрешенности от всего охватило Сергея, когда он очутился на улице. Словно он был один в этом снежном царстве. Даже гудки медленно и слепо двигавшихся где-то машин долетали до него глухо, как сквозь стену. Хотелось идти с вытянутыми вперед руками, чтобы не натолкнуться на встречных прохожих, на дома или деревья. «Черт возьми, – подумал Сергей, – не заблудиться бы только».