Горелов затравленно озирался по сторонам, руки его дрожали.
- Ну вот. Значит, вам известен этот человек, - сурово произнес Зотов. - Будете давать показания?
- Нет! - закричал Горелов, закрывая руками глаза. - Я его не видел!… Я его не знаю!… Прочь!… А-а!! - вдруг по-звериному завыл он.
Сергея всего передернуло от отвращения и гнева. «Откуда только берутся у нас такие?» - с ожесточением подумал он. И, как бы отвечая на его вопрос, Зотов сказал:
- Успокойтесь, Горелов. Слышите? Сейчас же прекратите истерику. Поговорим о другом. Итак, первый раз вы судились в сорок четвертом году, за карманную кражу. В то время вы учились в седьмом классе, так? Отец был на фронте с первых дней войны. Мать сошлась с другим, уехала из Москвы, а вас оставила у тетки.
- Я ее ненавижу.
- Кого?
- Мать!
- А отца?
- Ну, отец… Если бы он был жив, - с неожиданной тоской вдруг произнес Горелов.
- Если бы он был жив, то проклял бы сейчас своего сына, - убежденно сказал Зотов. - При обыске мы нашли у вас его письма. Это был честный боевой офицер.
- Все было бы по-другому, - покачал головой Горелов.
- Но вы забыли отца.
- Нет!… - воскликнул Горелов и тут же осекся. - Забыл. Вы верно сказали - забыл…
Зотов внимательно посмотрел на него и продолжал:
- Через два года вы вернулись в Москву. Окончили школу. Поступили в институт. Какой институт?
Горелов ответил.
«И Лена там», - мелькнуло вдруг в голове у Сергея.
- Ваша тетка говорит, что вы неплохо учились. Но потом…
- Тетка, тетка… - с раздражением перебил его Горелов. - Что она понимает! В институте узнали о моей судимости, и все отвернулись от меня, почти все. А я не пошел к ним на поклон! Плевал я на них!
- Нашлись новые друзья?
Горелов в ответ лишь кивнул головой. Он сидел высокий, угловатый, с искаженным лицом, в помятом модном костюме, спутанные волосы падали ему на лоб. В больших черных глазах его давно потух вызывающий блеск.
- Да, рядом с вами не было уже отца, - с неподдельной горечью продолжал Зотов. - Но у вас были его письма, надо сказать, замечательные письма. Я тут обратил внимание на одно место. - Он надел очки и, вынув из пачки исписанную страницу, не спеша прочел отчеркнутые красным карандашом строки: - «…Помни, сынок, мы ведем сейчас страшный, смертельный бой, ведем его за Родину, за светлое будущее, за счастье и свободу. А мое будущее - это ты, ближе и дороже нет у меня теперь человека. Я хочу видеть тебя здоровым и счастливым. Учись, сынок, учись хорошо, будь смелым, правдивым и сильным. Я хочу рассказать тебе…» Дальше идет один поучительный боевой эпизод, - сказал Зотов, откладывая письмо в сторону и снимая очки. - Вот что завещал вам отец.
Он посмотрел на Горелова. Тот сидел сгорбившись, низко опустив голову, и беззвучно плакал.
Сергей слушал и думал о том, как сложна жизнь, как порой нелегко выбрать в ней прямой и ясный путь, и еще думал он, как много надо знать, самому пережить и передумать, чтобы вот так, как Зотов, разговаривать с людьми, уметь заглянуть им в душу.
- Нам все-таки необходимо знать, Горелов, что за девушка была с вами в машине, - тихо, но твердо произнес Зотов.
- Она ничего не знает, она не причастна к делу, - ответил Горелов, не поднимая головы.
- Это она? - спросил Зотов, показывая фотографию Валентины Амосовой.
Сергей, не дыша, впился глазами в лицо Горелова. Ему казалось, что сейчас решится и его судьба.
Горелов поднял голову, усмехнулся и сказал:
- Ее фото в вашей коллекции нет и не будет. С нами была Варя Белова из моего института. Пригласил покататься на машине, для отвода глаз Кольке.
Допрос продолжался. Горелов отвечал на все вопросы, и чувствовалось, что он говорит правду: злая воля его была сломлена.
Но каждый раз, когда Зотов касался Папаши, лицо Горелова покрывалось красными пятнами, и он грубо, почти истерично отказывался отвечать.
Когда его, наконец, увели, Зотов устало откинулся на спинку кресла и, закурив последнюю за день папиросу (он давно берег ее для этой минуты), сказал:
- Дело закончено, друзья. Преступление раскрыто.
- Но ловок этот барыга, - заметил Сергей усмехаясь. - До чего запугал парня. И вещички получил.
Он был подавлен своей неудачей и не знал, как скрыть это от окружающих.
Зотов исподлобья взглянул на Сергея и резко, с ударением произнес:
- В разговоре с товарищами по работе, Коршунов, а тем более в других местах, не прибегайте к жаргону преступников. Чтобы я больше не слышал от вас этих словечек. Ясно?
- Ясно, товарищ майор, - краснея, ответил Сергей.
- А что касается этого Папаши, - задумчиво продолжал Зотов, - дело тут обстоит не так просто. Как думаете, Гаранин?