Оперативная группа работала в доме Семенова несколько часов.
В то воскресное утро Георгий Урманский позволил себе спать сколько душе угодно. Ленивая дрема смыкала веки. Он то просыпался, то снова блаженно засыпал. Неспешно и путано возникали какие-то мысли, текли, обрывались, наплывали другие…
Когда он открывал глаза, то видел стоявший рядом с диваном, на котором спал, низенький столик, лампочку а нем, как изогнутый на стебле цветок, строгий квадратик будильника, а рядом пепельницу и пачку сигарет.
А в другой раз, приоткрыв глаза, он видел стоявший стороне журнальный столик, заваленный пестрыми номерами «Смены», «Науки и жизни», «Юности», «Экрана»… Чего он только не выписывал! А на ковре, под стоиком, высовывались из-за ножек кресла черные шары гантелей… Письменного стола видно не было, роскошного, светлого финского стола с красивыми, разной глубины ящиками, с выдвижной доской для пишущей машинки, который он привез в прошлом году из Москвы. Одно наслаждение работать за таким столом…
Георгий сладко потянулся и снова прикрыл глаза… Нет, сон внезапно пропал. Какое-то неясное, тревожное чувство заставило окончательно пробудиться и посмотреть на часы. Ого! Одиннадцатый час!
Георгий решительно откинул одеяло и, продев ноги в шлепанцы, в трусах и майке побежал в переднюю, к почтовому ящику. Вернулся он с узкой пачкой газет и немедленно развернул первую из них, жадно проглядывая заголовки статей и телеграмм. Увлекшись, он так и стоял посреди комнаты, пока не проглядел все газеты. Потом он нагнулся за гантелями и принялся крутить их, приседая, сгибаясь, выкидывая руки то вверх, то в стороны, пока бисеренки пота не проступили на лбу и не сбилось дыхание.
В комнату заглянул отец.
- Газеты ты уже, конечно, утянул? - спросил он.
Георгий, с усилием выжимая гантели, кивнул в сторону стола. И отец, тоже высокий, в полосатой пижаме, неторопливо забрал газеты.
Завтракали все на кухне - мать, отец и Георгий, завтракали неторопливо, по-воскресному, обмениваясь всякими новостями.
Потом Георгий, закурив, ушел к себе. Надо было закончить рецензию для своей газеты на книгу одного местного автора.
Георгий не спеша разложил на столе бумаги, придвинул к себе рецензируемую книгу с многочисленными закладками и вдруг почувствовал, что ощущение тревоги и беспокойства, заставившее его проснуться, не проходит. Оно стало даже определеннее и острее. Нахмурившись, Георгий заставил себя не думать об этом и стал, просматривать начатую вчера рецензию. Потом быстро и, как ему показалось, эффектно закончил абзац: «…Но недостатки эти не могут заслонить главных достоинств повести - ее серьезности, искренности и взволнованности». Дальше следовало, пожалуй, вернуться к этим достоинствам. Так, так, значит, «серьезность» или даже лучше написать «проблемность»…
Но тут вдруг он снова подумал о Марине, представил себе ее вьющиеся светлые локоны, глаза, такие глубокие, чистые и почему-то очень грустные, даже испуганные, представил всю ее легкую, изящную фигурку в простеньком сером платьице с красными карманами и отворотами на рукавах. Сердце его учащенно забилось, и он подумал: «Ну куда же ты делась? И что вообще у тебя происходит?» Георгий вдруг ощутил нестерпимое желание бежать куда-то, что-то делать, с кем-то немедленно поделиться своей тревогой.
Он раздраженно отодвинул наполовину исписанный лист бумаги и, снова закурив, откинулся на спинку кресла.
Ну что делать? Может быть, пойти к этому Семенову и потребовать… Или позвонить Коршунову? Неудобно. Воскресенье все-таки. Человек должен ведь когда-нибудь отдохнуть. Тогда что же делать? Ведь так тоже нет сил сидеть сложа руки!… И все-таки, придется. Сейчас ничего, решительно ничего нельзя предпринять.
Вздохнув, Георгий снова принялся за работу. Некоторое время он сосредоточенно смотрел на лист бумаги перед собой, машинально пробегая глазами только что написанные строчки, потом вычеркнул какое-то слово, вписал другое, и постепенно работа пошла.
Неожиданно зазвонил телефон в передней, и Георгий, выскочив из-за стола, побежал к двери.
- Слушаю, - нетерпеливо сказал он в трубку.
- Это… Георгий? - раздался в ответ робкий девичий голос, заставивший его вздрогнуть.
- Да, да! Это я! А это кто? Марина?
- Да…
- Мариночка! Где вы? - срывающимся голосом за кричал Георгий.
- Я… я получила вашу записку. И хотела…
- Сначала скажите, где вы! Откуда вы звоните?…
- Я не знаю… - еле слышно прошептала девушка.
- То есть как не знаете?!