Выбрать главу

— Садись, Павел, — сказал он Чуприну, кивнув на стул возле своего стола.

Леров и Ибадов уселись в стороне не диване.

— Что нашли? — коротко спросил у них Вальков.

Леров достал из лежавшей у него на коленях тонкой папки несколько сколотых листов и положил их перед Вальковым.

Надев очки, тот пробежал глазами протокол обыска.

— Двести граммов? — спросил он, посмотрев поверх очков на Лерова.

— Так точно.

— Надо будет сравнить с тем.

— Ясно.

Вальков помолчал, глядя куда-то в пространство, потом снял очки и посмотрел на Чуприна, который за это время не произнес ни слова. Вся его сутулая, обмякшая фигура выражала полное равнодушие к происходящему.

— Что ж, Павел, будешь рассказывать? — спросил его Вальков.

— Чего рассказывать-то? — вяло отозвался Чуприн, не отрывая сонного взгляда от своих потрепанных ботинок, небрежно завязанных обрывками шнурков.

— Что сделал с таксистом два дня назад на Цветочной?

— Каким еще таксистом?

Чуприн поднял мутный взгляд на Валькова.

— В среду, часов в одиннадцать вечера, ты приехал в такси на Цветочную улицу, так?

— Не ехал я ни на каком такси! — с неожиданным надрывом крикнул Чуприн, и в прояснившихся глазах его мелькнул страх.

— Где же ты был в тот вечер?

— Не помню я, где был!

— А ведь таксиста того нашли убитым, Павел. В тот вечер, на Цветочной. Недалеко от твоего дома.

— Нашли?! Ну и что?! А я при чем?!

Чуприн рванулся вперед, уцепившись побелевшими пальцами за край стола.

— Ты был в его машине.

— Не был!.. Не убивал!.. — хрипло крикнул Чуприн.

На сухом морщинистом лбу его проступили крупные капли пота и потекли по впалым вискам.

— Он тебе предлагал наркотик? — спокойно, как-то даже буднично спросил Вальков.

— Не убивал!.. — снова крикнул Чуприн, навалившись грудью на стол.

— Ну ладно, — примирительно сказал Вальков. — Сейчас поздно. Разговор продолжим завтра. Ты пока подумай.

На следующий день Вальков, однако, не спешил с допросом.

Срочная экспертиза подтвердила, что гашиш, обнаруженный дома у Чуприна, составляет одну партию с тем, который был в кармане убитого Гусева.

Новый тщательный осмотр территории от места, где стояла машина Гусева, до дома Чуприна, дал новые улики.

В кустах, возле двери дома, лежал присыпанный землей и укрытый ветками массивный складной нож, с металлической рукояткой, на которой сохранились следы крови. Нож был опознан соседями, он принадлежал Чуприну. А кровь по группе оказалась схожей с группой крови Гусева. Кроме того, по характеру пролома в черепе экспертиза установила, что смертельный удар Гусеву был нанесен именно этим ножом. Наконец, в ноже между лезвиями обнаружили несколько волосков с его головы.

Кольцо улик сомкнулось вокруг Чуприна. Но он и на следующем допросе исступленно, упрямо продолжал кричать, что не знает никакого таксиста. Очная ставка с Сайыповым нисколько не повлияла на него. Он по-прежнему утверждал, что не ехал в тот вечер на такси. При этом он все время путался в своих рассказах, явно что-то недоговаривал и злобно отказывался отвечать, где он достал обнаруженный у него наркотик и как провел день, предшествовавший убийству. Впрочем, и без того было ясно, что весь тот день он рыскал по городу в поисках наркотика, а когда, придя в отчаяние, вечером натолкнулся на Гусева, то уже был готов на все.

Словом, все обстоятельства и даже детали разыгравшейся трагедии стали очевидными.

На оперативное совещание снова приехал полковник Сарыев. После сообщения Валькова он со свойственной ему экспансивностью и прямотой воскликнул:

— Молодец, Вальков! Аи, молодец! Важное дело поднял, громкое, просто заказное дело! А почему? Опыт, организованность, оперативное чутье. — Он строго оглядел присутствующих, словно одновременно делая выговор всем им за отсутствие этих качеств. — И люди твои молодцы! Да! Тебе дали еще людей?

— Дали, — невозмутимо ответил Вальков.

— Вот, вот, — подхватил Сарыев. — Правильно сделали. А я, скажу тебе, сомневался, что справишься, — с улыбкой признался он. — Урок. Всем урок. Надо равняться на лучших, надо ценить кадры, доверять им. Надо правильно сочетать…

Перед этим, пока еще Сарыев не кончил, ему кто-то позвонил по телефону. Закрыв совещание и отпустив людей, Нуриманов задержал. Валькова и, когда все вышли, сказал Сарыеву:

— Сейчас один человек из парка приедет.

— Кто такой? — быстро спросил Сарыев.

— Сменщик Гусева. Что-то нашел, говорит.

Спустя некоторое время в кабинет Нуриманова просунулась вихрастая голова в лихо сдвинутой набок кепке.

— Можно, товарищ начальник?

— Заходите, — кивнул Нуриманов.

Обладатель кепки оказался разбитным и смышленым Парнем. Он протянул Нуриманову небольшой, измятый клочок бумаги и с облегчением сказал:

— Нашел, понимаете, в машине, на полу. Тут адрес какой-то не наш. И не Толька писал. Я его почерк знаю. Так что подозрительно, товарищ начальник. Потому я к вам и пригнал.

Нуриманов расправил на столе бумажный клочок, внимательно прочел, затем встал и поблагодарил парня. Когда тот ушел, он передал записку Сарыеву, коротко сказав:

— Непонятно.

— Непонятно? — загадочно переспросил тот, прочтя записку. — Тебе непонятно? Зато Москве будет понятно, Коршунову будет понятно. Хотя ты прав, пока ни черта нее понятно. Ай, ай! Это паршивое дело поворачивается совсем по-новому, — озабоченно покачал он бритой головой. — У меня тоже оперативный нюх есть. — И подмигнул озадаченному Валькову.

На клочке бумаги торопливо и коряво был написан адрес: «Борск, улица Луговая, дом 4, Семенов Петр Данилович».

Глава 3

ВТОРОЙ «ПЛЕМЯННИК»

Лобанов глубоко вздохнул и посмотрел на стоящего возле него парня.

Что же произошло? Ведь это тот самый чемодан, который Трофимов пытался передать на вокзале Семенову, который выбил у него из рук скрывшийся преступник, именно за этим чемоданом кинулся Володя Жаткин и получил удар ножом. А в чемодане между тем лежат самые обыкновенные вещи, которые берут с собой в дорогу, какие-то рубашки, носки, трусы… Где же гашиш, ради которого и была затеяна вся эта комбинация с приездом Трофимова? Да, скорее всего, тут какая-то хитрость.

Все молча сгрудились вокруг стола, где лежал раскрытый чемодан. Лица понятых выражали откровенное любопытство, к которому примешалось, однако, и некоторое разочарование. Они ведь бог знает что ожидали увидеть в этом чемодане. Не ради же такой ерунды пригласили их сюда. На лицах сотрудников читалось явное недоумение и досада. Такого сюрприза никто из них не ожидал. Уж они-то, казалось, твердо знали, что должно было находиться в чемодане, и чувствовали себя сейчас обманутыми, обведенными вокруг пальца, невесть как вдруг проигравшими важный поединок.

Зато на хмуром скуластом лице Трофимова первоначальный страх сменился растерянностью, а потом и явным облегчением, он даже вздохнул, и на губах его мелькнула усмешка.

Только Храмов остался сосредоточен и невозмутим. При взгляде на него Лобанов почувствовал, как и к нему возвращается спокойствие. А подметив усмешку Трофимова, он еще и рассердился. Это помогло ему окончательно стряхнуть с себя охватившее его было оцепенение.

— Ну что ж, — с подчеркнутой невозмутимостью произнес он. — Приступим к осмотру. Составим протокол. Все как полагается.

Он придвинул к одному из сотрудников лист бумаги и указал на стул.

— Садись, пиши. Будем осматривать каждую вещь и сам чемодан тоже. А там будет видно. Это еще не вечер, как говорится.

И снова появилась тревога на угрюмом лице Трофимова, снова возобладало любопытство на лицах обоих понятых.

Сотрудники же принялись за дело. И это конкретное дело, да и тон, каким отдал приказ Лобанов, скрытый в этом тоне намек, вернули им уверенность. На лице Храмова по-прежнему ничего нельзя было прочесть, удивительным хладнокровием обладал этот человек.