— Ни за что сажали, — передернул плечами Рожков.
— Как сказать, — снова усмехнулся Коршунов. — Может, и сейчас ни за что?
— Ну, приехал. Ну, дрался на вокзале, — хмуро ответил Рожков. — Ну, стрелял вчера. Ни в кого не попал. Вот и все за мной.
Сергей покачал головой:
— Нет. Не все. За вами хвост тянется вон откуда. — Он махнул рукой. — В Ташкенте он начинается. Там еще разбираться будем.
Рожков внезапно подался вперед, по лицу его пробежала судорога.
— Не поеду в Ташкент, понял?! — крикнул он, стукнув костылем по полу. — Умру, не поеду!.. Нету там ничего! Нету! Нету!..
Коршунов и Лобанов переглянулись.
— Поедешь, — негромко и твердо ответил Сергей. — Со мной поедешь.
Глава 4
НОЧЬЮ ВСЕ КОШКИ СЕРЫ
Ровный мощный гул моторов за круглым стеклом иллюминатора. Над бескрайними молочными сугробами облаком медленно плывет серое, влажное, дрожащее от напряжения самолетное крыло.
В длинном, светлом салоне читают, разговаривают, смеются люди. Дальних не видно за высокими в серых чехлах спинками кресел.
Сергей смотрел в иллюминатор и думал. Думал о том, что оставил, потом он будет думать о том, что его ждет.
А оставил он Борск, и ждет его Ташкент. Эти два далеких города через тысячи километров рек, лесов, степей и пустынь связывает тоненькая, невидимая, но неразрывная нить человеческих судеб, замыслов и поступков. Их, конечно, много, таких нитей, их протянула сама жизнь, кипящая, напряженная жизнь целой страны. Но Сергею сейчас важна только одна из них, враждебная, опасная для людей нить преступных замыслов, темных, грязных, изломанных судеб и жестоких поступков. Надо пройти по такой нити, чтобы изменить эти судьбы, пресечь эти замыслы, сурово наказать за эти поступки. Нить ведет Сергея в Ташкент, но кончается она неизвестно где, вернее, у нее там много концов, она там завязывается в клубок, его надо распутать, осторожно, умело, ибо там нить становится совсем тонкой, ее можно легко оборвать, и тогда останутся ненайденными какие-то ее концы, а этого нельзя допустить. На концах этой нити люди-пауки, ядовитые, опасные, деятельные, уцелев, они начнут тянуть новую нить и поползут по ней…
Сергей усмехнулся. Фантазер все-таки он. Вдруг так ясно представил себе эту нить с пауками почему-то на белой, чистой стене в углу.
Он чуть скосил глаза.
Рядом с ним сидит немолодая женщина в теплом джемпере. Красивое усталое лицо, следы от очков на переносице и висках, чуть вспухшие веки, руки покойно лежат на коленях, на одном пальце пятнышко, туши. Женщина дремлет, откинувшись на спинку кресла. Сергей уже знает, что она архитектор, в Ташкенте что-то строят по ее проекту.
А дальше сидит, отгородившись от всех газетой, молодой бородатый парень. С ним Сергей тоже успел познакомиться. Это аспирант, физиолог. Летит на какой-то молодежный симпозиум по путевке ЦК комсомола. Здесь их целая группа, веселых, шумных, очень славных ребят.
Еще дальше, через проход, — двое военных: пожилой усатый полковник и молоденький солдат. Беседуют. Полковник что-то с улыбкой спрашивает, солдат, смущаясь, отвечает. Дружески беседуют. Хотя, как видно, только что познакомились, в самолете. Солдат, очевидно, из отпуска. В полевой сумке у него пирожки, мать, конечно, напекла. Краснея, угощает полковника. Тот ест со смаком, хвалит. Где это видано, в какой другой армии? Солдат летит в свою часть. А полковник, наверное, возвращается из командировки. Судя по петлицам, солдат пехотинец, а полковник артиллерист.
Нити, какие, разные, какие интересные нити, идут из Борска в Ташкент. И только у Сергея нить совсем другая, непохожая ни на одну, что тянутся рядом. Что ж поделаешь, такая у него работа.
А в Борске остался Саша Лобанов. Как он жалел, что Сергей улетает, пробыв всего двое суток в Борске. Но там работа по делу закончена.
Собственно, там дело только начиналось. Семенову привезли чемодан с гашишем, вторично привезли, не зная, что в первый раз гашиш — у него был конфискован и сам Семенов избежал ареста только потому, что попал в больницу. А три дня назад почти выздоровевший Семенов был доставлен из больницы на вокзал, чтобы встретить приехавших. К нему с чемоданом подошел Трофимов, молодой парень, студент, которого использовали «втемную». Трофимов был задержан. А вот Рожков, издали сопровождавший Трофимова от самого Ташкента, скрылся. Его чуть не схватили там же, на вокзале, но он ранил сотрудника и скрылся. Только вчера его взяли на квартире Стуковой, сестры Семенова. Вернее, на чердаке дома, где она живет. Рожков отстреливался. Это опытный и опасный преступник. И он второй раз приезжает в Борек. Первый вот с Трофимовым. Но Трофимов явно случайная фигура в этом деле. При выходе из вагона в Борске он даже перепутал чемоданы. Это и спасло его от ареста. Сейчас Трофимов уже дома. А вот Рожкова этапируют в Ташкент.
Да, в Борске работа, по существу, закончена. Чемодан с гашишем нашли, Семенов и Стукова понесут наказание, которое каждый из них заслужил. Все это Лобанов уже доведет до конца сам.
Сергей вспомнил последнюю ночь в Борске. Саша остался ночевать у него в гостинице, и они проговорили чуть не до утра.
Да, Сашка влюбился. Подумать только! Этот закоренелый холостяк, смущенно усмехаясь, вдруг объявил, что он, пожалуй, выполнит приказ начальства и женится. Это он имел в виду их шутливый разговор, когда Сергей первый раз прилетал зимой в Борек. Женится!.. А ведь ему сорок пять лет. Впрочем, ерунда. И очень хорошо, если Сашка женится.
Когда Сергей вернется в Москву, надо будет посоветоваться с Леной, позвонить Гараниным, кое-кому еще из старых друзей. Сообща они соорудят какой-нибудь классный подарок. И приедут на свадьбу. Непременно приедут.
Вот только когда Сергей вернется в Москву — это еще вопрос. Ниточка закрутится по Ташкенту будь здоров как. Даже сейчас он видит, сколько предстоит сделать, а уж когда прилетит, то, как обычно, все окажется еще сложнее.
Убийство таксиста в Ташкенте раскрыто. Об этом по спецсвязи сообщил вчера Сергею Нуриманов. А сегодня Сергей говорил перед отлетом с Сарыевым. И тот неожиданно сообщил о записке с адресом Семенова, которую нашел в своей машине сменщик убитого Гусева. С адресом Семенова! Что бы это могло значить?
Сергей усмехнулся. Какой расстроенный голос был у Сарыева. Ну еще бы! Они считали преступление раскрытым, а тут такой сюрприз. Правда, Сарыев подтвердил, что убийца найден и изобличен. Но не признался. Значит, и не объяснит, как эта записка попала в машину Гусева. Может быть, она не имеет отношения к убийству? Нет, тут что-то не то. Интересно, знает Рожков об этом убийстве? Ведь он уехал из Ташкента… Когда же он уехал? Ну конечно. Наутро после убийства. Выходит, может и знать. Но вот что он знает наверняка — это кто его послал в Борек. Этого, видимо, не знают ни Семенов, ни Стукова, ни тем более Трофимов. А это самое главное. И самое опасное. Это начало. Оттуда идет не одна отравленная ниточка. Там пауки, которые их плетут, там главари шайки.
Но тут надо помнить, что Семенов знает в Ташкенте какого-то Борисова, который якобы и договорился с ним, что будет присылать ему наркотик для продажи. Но фамилия эта явно вымышленная. Узбек по фамилии Борисов! Однако Семенов писал ему до востребования. Вот что странно.
Еще надо помнить, что Трофимов знает некоего Юсуфа, который однажды ночевал у ребят в комнате и предложил Трофимову отвезти чемодан. Но кто такой этот Юсуф, Трофимов не знает. Как и Семенов ничего не знает о мнимом Борисове. Оба могут только опознать их при встрече, больше ничего.
А вот Рожков, этот знает все или многое. Но так просто ничего не скажет. Тут призывы к совести не помогут, совести у него давно нет. Он будет отступаться, рассказывать только под напором улик, железных улик, и притом если сочтет это для себя выгодным. Ни о какой солидарности, дружбе, жалости речи быть, конечно, не может, этого у него, нет в помине. Рожкову это должно быть выгодно, только выгодно. Между прочим, как он испугался, когда узнал, что его отправят в Ташкент! Почему бы? Чем ему грозит Ташкент? Этого бандита никаким сроком заключения не испугать. Его может испугать только расстрел. Но спекуляция наркотиком не грозит расстрелом. Выходит, в чем-то еще замешан Рожков? Или… он боится сообщников? Вот это, пожалуй, скорее всего. Главаря боится. Ого! Ведь не так-то просто запугать Рожкова.