Не помню, как я выскочил из тюрьмы, как включил мотор и помчался в больницу. Я знал, что Невена должна быть еще там, у нее обнаружили осложнение на печень и держат до сих пор под наблюдением.
Кинулся в приемный покой.
— Личные вещи больного при поступлении вы принимаете?
— Да, — рассеянно ответила сестра, что-то усердно писавшая на небольшом листке бумаги — похоже, письмо. — А вы что, выписываетесь?
— Да.
— Тогда поищите кладовщицу тетю Мару — в конце коридора, последняя дверь направо, — и снова принялась писать.
— Благодарю вас.
Тетя Мара сидела за окошком и ела булочку, запивая простоквашей.
Я поздоровался, она с набитым ртом кивнула головой.
— Тут выписывается одна больная, моя родственница…
— Как фамилия?
— Томанова, Невена Томанова…
— А-а, знаю-знаю, это отравленная… Так ведь она еще лежит. Или уже уходит?
Она поднялась. Низкий рост и полнота не мешали ей быстро двигаться среди полок. Она скрылась где-то в глубине, через несколько секунд возникла снова и бросила на прилавок окошка узел с вещами. После этого она снова уселась за стол спиной ко мне и продолжала есть.
Собственно, это был не узел, а широкий белый мешок, вроде наволочки, с полинялыми от частой стирки цифрами. Я снова украдкой глянул на тетю Мару — похоже, она с аппетитом ест и я ее нисколько не интересую. В мешке оказались платье, шерстяная жилетка без рукавов, кухонный фартук, туфли, белье… Платье было без карманов, а в белой безрукавке оказался один небольшой кармашек, из которого я извлек сложенный вчетверо листок бумаги и маленький желтый ключик, которым закрывался — и открывался! — секретный замок тумбочки. Точно такой же мы нашли при обыске у Гено…
Я развернул листок.
«Венче, автобус задерживается на два часа, мы вернулись и поели, чтобы не проголодаться в дороге. Цыпленок очень вкусный, только пахнет как-то странно, поджарь его на масле. Мы напишем тебе открытку. Целуем тебя.
Я быстро положил листок в карман.
— Вам нужна расписка?
Тетя Мара наконец обернулась.
— Давай, давай сюда ее! Почему сразу не предъявил? И я, дура, забыла за этой булкой…
— Я оставил ее наверху! Сейчас!
Я сунул все вещи обратно в мешок, протянул его тете Маре и ринулся к лифту.
Невены в палате не было. Ее соседка, усатая чернавка, густым басом объяснила, что Невена гуляет в саду.
Деревья распустили свои пышные кроны, на аккуратных клумбах густо цвели тюльпаны. Почти все скамейки под деревьями были заняты больными, их зеленые и малиновые халаты выглядели здесь даже нарядно.
Невена и еще какая-то женщина медленно прогуливались по тенистой стороне аллеи и о чем-то тихо разговаривали. Я шел навстречу. Увидев меня, Невена остановилась и приложила руку к груди. Я поздоровался.
— Извини, — сказала Невена спутнице и повернула обратно.
Мы сели на ближайшую свободную скамейку. Невена чуть посвежела, но болезненная худоба ее лица и рук вызывала щемящее чувство жалости.
— Вы, наверно, знаете? — тихо спросил я после долгого молчания.
— Знаю…
На среднем пальце моей правой руки болталось колечко с ключиком. Невена увидела ключик и отвернулась.