Лежа на прибитой заморозками жесткой траве, оперативная группа явственно слышала надсадное дыхание бандитов. Они орудовали лопатами буквально в нескольких шагах.
Работа Дунаю, Вуйку и Мильку – чекисты теперь уже знали их клички – выпала не из легких. Копали в темноте, постепенно расширяя ход от лаза во влажной и вязкой почве. Атаман торопил своих подчиненных: ведь до рассвета надо было еще унести и где-нибудь незаметно спрятать вынутую землю.
Шли часы, сквозь набухшую плащ-палатку все ощутимее проникал холод. Прудко мысленно посочувствовал товарищам, которые тоже затаились вокруг лощины. Все они, правда, люди выносливые и закаленные, побывавшие во всяких переделках. Да и ему самому редко выпадал в жизни хотя бы относительный комфорт – даже на «гражданке». К примеру, в эвакуации, в Атбасарском депо, куда пятнадцати лет пришел учеником слесаря. Металл там примерзал так, что греться приходилось в еще не остывших топках паровозов. В них же нередко и ночевали. И на паровозе работа не была раем. Перекидаешь за рейс не одну тонну угля, в лицо из топки жар, а в мокрую спину из окошка – ледяной степной ветер…
Нить воспоминаний прервал хриплый голос Дуная в предрассветной тишине:
– Кончай, хлопцы, на сегодня хватит. Нам еще для активистов надо силы сберечь. Слишком уж они что-то в последнее время разактивничались. Не мешало бы им крылышки снова подрезать, хе-хе-хе!
И сразу же напомнил о себе «господарчий»:
– Я тут первачка доброго раздобыл, с холоду в самый раз на душу пойдет.
– Ужин с музыкой – это дело! Ты, друже, не тужи, завтра одну лавочку в селе тряхнем. Тогда найдется у тебя к первачку и еще кое-что!
«Ужин с музыкой» был также предусмотрен планом операции. Вскоре из лощины донесся дружный храп.
То ли после щедрой выпивки, то ли из-за усталости Дунай даже не выставил часового. Но пожалел об этом слишком поздно. На бандитов навалились крепкие люди, заломили им за спину руки. Вместе с резким светом фонариков, ударившим в глаза, прозвучало властное:
– Встать
Налитым кровью взглядом Дунай покосился на «господарчего», молча стоявшего в стороне, и все понял…
…Почетному чекисту подполковнику в отставке Владимиру Матвеевичу Прудко часто приходится выступать перед молодыми работниками органов госбезопасности. Возвращаясь мыслями к тем далеким годам, к нелегкой своей юности, он вспоминает не только засады, погони и перестрелки, хоть и этого щедро отмерила ему судьба. Есть и иной итог прожитого и пройденного – радость от того, что удалось многим таким, как «господарчий», помочь вернуться к родным очагам, оградить невидимым щитом тех людей, на которых расставляли свои сети лесные вовкулаки и их прислужники.
Вот и эта встреча на утренней ровенской улице…
Николай Каминский
РАЗГАДАННЫЙ ШИФР
– Товарищ майор! Прибыл нарочный из Ковеля. Срочный пакет, – доложил Журавлеву дежурный.
Столь раннему визиту посыльного из соседней области Николай Андреевич не удивился, ибо не впервые обменивались оперативной информацией ровенские и волынские чекисты. На этот раз донесение касалось лично его. Пробежав глазами исписанный лист бумаги, Николай Андреевич узнал, что в одном из бандеровских бункеров найдены документы, и среди них – список «акций», запланированных на ближайшее время. В числе самых важных – убийство его, майора Журавлева, начальника Клеванского райотдела МГБ, «опаснейшего противника ОУН».
Эти последние слова должны были внушить понимание особой важности задания организатору его исполнения некому Стэле, состоявшему во главе надрайонного провода националистов. Их ярости не было предела, ибо это он, Журавлев, невесть как разгадывал и упреждал замыслы бандеровцев. Вот и на днях взял на месте, без единого выстрела, всех боевиков, пробравшихся в сельсовет на встречу избирателей Грабовских хуторов с кандидатом в депутаты Верховного Совета УССР, секретарем обкома партии Дмитрием Гавриловичем Гапием…
Николай Андреевич положил сообщение в сейф и впервые за несколько дней как-то расслабился, улыбнулся самому себе. Еще бы! Ведь пока бандиты будут охотиться за ним, меньше будет других жертв, меньше прольется крови. Сколько раз он ловил себя на мысли – если нужно было бы отдать свою жизнь, чтобы в одно мгновение исчезло с лица земли оуновское отродье, он сделал бы это не задумываясь.
Эти раздумья начальника райотдела прервал легкий скрип двери. Она отворилась, и кабинет наполнился запахами прелых листьев и пороховой гари. Татаркин, догадался Журавлев. А догадаться было нетрудно: парторг райотдела старший лейтенант Иван Татаркин чаще других ходил в засаду.