– Руки вверх! Бросай оружие!
Спасения не было. Распорола ночную тишь короткая автоматная очередь, и все стихло.
А как непросто все начиналось…
На календаре – последние месяцы 1950 года. Как-то утром начальник управления Министерства госбезопасности УССР по Ровенской области полковник Н. А. Решетов вызвал к себе майора 3. И. Гончарука. Речь зашла о референте службы безопасности районного провода ОУН Соколе.
– Это не сокол, а настоящий коршун, – говорил Николай Антонович. – Пора уже подрезать ему крылья. Думаю, лучше всего будет вам самому, Захар Иванович, выехать в Заречное и на месте разобраться, как целесообразнее действовать. Там подберете толковых товарищей. Завтра же можете и выехать. Дело не терпит проволочки.
Коршуном назвал полковник референта СБ не ради красного словца. Даже среди эсбистов Сокол выделялся своей жестокостью и хитростью. Действовал он зачастую на стыке Заречненского, Владимирецкого и тогдашнего Рафаловского районов Ровенской, Любешовского и Камень-Каширского – Волынской областей. Прекрасно знал местность, в селах и на хуторах имел своих людей, которые, если не за совесть, то за страх были ему глазами и ушами. Вот и пришлось майору Гончаруку выехать в самый отдаленный уголок области.
В Заречном Захар Иванович создал небольшую оперативную группу, в состав которой вошли старший лейтенант Сильченко и молодые способные оперативники Иванов, Сибуров и Нечеткий.
– Мы должны знать каждый шаг Сокола, – наставлял своих новых товарищей командир опергруппы. – Если понадеемся лишь на себя, не видать нам референта. Главная надежда – на помощь партийно-советского актива, комсомольцев, просто честных людей.
Вскоре чекистам стало известно, что чаще всего Сокол прячется в селах Кухотская Воля и Озерцы, а также на близлежащих хуторах. Чекистам тогда здорово помог молодой парень по имени Николай, который жил со старенькой матерью на одном из таких хуторов. Это он как-то на рассвете заметил у копны на заснеженном лугу знакомого хуторского дядьку. Залег в снегу, а когда хуторянин ушел, заинтересовался копной. В сене обнаружил корзину с порядочным запасом провизии. Сало, лук, масло, несколько буханок хлеба и бутылок с самодельными пробками…
Догадаться, кому предназначался гостинец, было нетрудно. Оставалось обдумать, как бы преждевременно не вспугнуть, но и не прозевать того, кто за ним придет. Тогда-то у майора 3. И. Гончарука и созрел план операции.
– Воспользуемся сеном и мы, – сказал он членам опергруппы. – Если постелить его на дно кузова машины, можно незаметно доехать до хутора. Солдаты же пусть сидят себе открыто…
Как чекисты осуществили этот замысел, читатель уже знает. Возвратясь из Заречного в Ровно, Захар Иванович доложил начальнику управления:
– Сокола больше не существует.
Но если бы один лишь Сокол терроризировал население… В начале пятидесятых годов на Ровенщине многие оуновские боевики нашли свой конец. Немало тех, кого бандеровцы заманили обманом или угрозами, вышли с повинной. Но в схронах националистического подполья еще оставались те, кто не понял всей глубины своего падения или за время пребывания в бандах натворил такого, что уже не мог рассчитывать на милосердие…
Летом 1954 года в областное управление КГБ стали поступать сообщения о том, что в Костопольском, Деражненском и Клеванском районах участились случаи ограбления граждан. Неизвестный, вооруженный пистолетом, а иногда и автоматом, останавливал путников, отбирал деньги, часы, другие ценные вещи. Иногда его видели с какой-то женщиной.
В управлении поначалу считали, что это «промышляет» обыкновенный уголовный преступник. Однако после сопоставления и тщательного анализа получаемых данных чекисты пришли к выводу: действует не кто иной, как главарь к тому времени уже разгромленной националистической банды Хвылевой, а его подруга – тоже бандеровка по кличке Ольга.
– Хвылевого непременно следует взять живым, – предупредил на очередном совещании начальник областного управления КГБ полковник П. Е. Арнаутенко. – На его счету более десяти бандпроявлений, иначе говоря – преступлений. Ликвидировать – только в крайнем случае.
Ту же мысль высказал подполковник Н. И. Агапов. Тот прямо спросил командира только что созданной опергруппы майора Гончарука:
– Сколько вам нужно времени, чтобы взять Хвылевого?
– Месяц, – ответил, подумав, Захар Иванович.
Бандит был из породы особо опасных, и это, да еще приказ взять его живым вынудили майора Гончарука с повышенной тщательностью подбирать людей в опергруппу и старательно, во всех подробностях продумать план будущей операции.