— Мы покинули ресторан с тяжелым чувством, понимая, что ничем не можем помочь этой славной и несчастной девушке, — закончил Сергей Петрович Харин свой рассказ.
…В Киото, как и в Токио, так много световых реклам. Город наряден и красив в вечернюю пору. После прогулки мы вернулись в отель и собрались в моем номере за дружеским ужином. На столе появился торт, который заказали супруги Фудзита. Эрико-сан занялась приготовлением кофе.
— Кажется, началось землетрясение?! — с легким испугом заметила я, поглядывая на закачавшуюся из стороны в сторону висевшую на потолке люстру.
— О нет, — рассмеялась Эрико-сан. — Землетрясения сегодня не будет: не прерывать же нам праздничный ужин. Над нами, наверное, кто-то еще справляет свой день рождения.
Хороший был тот вечер. Пили кофе с тортом, подняли бокалы с вином. Потом пели. В нашем репертуаре были «Катюша», «Подмосковные вечера» и песни Японии, которые с большим чувством исполнили супруги Фудзита и Эрико-сан.
Немного о прошлом
Знакомый врач как-то спросил меня: снятся ли мне цветные сны? Оказывается, у людей сны бывают и черно-белые и цветные. Тогда я затруднилась с ответом. Но в Киото мне явно приснился яркий цветной сон. Под неумолкаемый гул двигателей я летела куда-то на самолете. Небо было голубым-голубым.
Разгадка сна, я думаю, проста. Всю ночь монотонно гудел кондиционер, а ночное кимоно, в котором я спала, было нежно-голубого цвета.
Вчера мы долго говорили о внеземных цивилизациях. Тема эта всегда увлекательна. Человечество страстно хочет убедиться в том, что в бесконечном звездном мире есть кроме нас мыслящие существа. Люди надеются: тайны других миров откроются. А пока идет активный поиск. Ученые ищут на Земле следы «далеких пришельцев». День и ночь в просторы вселенной идут и идут сигналы с призывом: «Откликнитесь! Где вы, братья по разуму?». Писатели-фантасты не устают рассказывать на страницах своих книг об инопланетянах, порой поражающих человеческое воображение. И временами так будоражат всех сообщениями о «летающих тарелках», «неопознанных объектах», с помощью которых якобы жители далеких миров хотят изучить нашу Землю.
Но сегодня мне хочется вспомнить о прошлом человечества. Наверное, потому, что я нахожусь в одном из древнейших городов Японии — в Киото.
Старые города. Они, как люди: с каждым годом все старше. Попадая в них, всегда испытываешь какое-то особое чувство. Идешь по улицам города, в который давно и властно заглянуло новое, а мыслями уходишь и уходишь в глубину веков. Вспоминаются имена тех, кто жил когда-то под этим небом, встречая утро и провожая ночь. Как много было до нас людей интересных, неординарных. И как жаль, что мы часто так мало знаем о них. Ленту истории, увы, не прокрутишь с конца в ее начало. Пока здесь бессильна даже могучая техника нашего века.
Ранним утром, когда еще повсюду властвуют сны, я быстро одеваюсь и выхожу из отеля. Киото только просыпается. На улицах, которые вчера были заполнены тысячами людей, пока безлюдно.
В вечерней передаче вчера промелькнули кадры с титрами на английском языке. Это был рассказ о Сэй-Сёнагон, о ее книге «Записки у изголовья» — «Макура-но соси».
«Записки у изголовья» — одно из замечательных творений японской классической прозы, «жемчужина жанра дзуйхицу», что в буквальном переводе значит «вслед за кистью», или «следуя кисти».
В предисловии к книге Вера Маркова, переведшая ее со старояпонского на русский язык, пишет:
«Почти десять веков назад в городе Киото — тогда он назывался Хэйан и был столицей Японии — женщина, известная под именем Сэй-Сёнагон, получила в подарок кипу хорошей бумаги и начала вести свои записи, которые имеют мало общего с летописью или обычным дневником. Хронологический порядок не соблюден. Если восстановить его, то события, о которых идет речь, расположатся прерывистой цепью, начиная с 986 года и кончая тысячным годом нашей эры. Согласно принятой в японской науке терминологии, это середина хэйанской эпохи. Исторически хэйанская эпоха (IX–XII вв.) принадлежит к раннему средневековью»{43}.
…В конце VIII в. император Камму перенес столицу из города Нара в Хэйан. Тогда теперешний Киото назывался Хэйанкё — «город мира и покоя». Длившийся почти четыре столетия (с 794 по 1184 г.) хэйанский период вошел в историю Японии под названием «золотой век», «век блестящих искусств».
Здесь жили замечательные художники. Широкое распространение получили в то время картины для стен — какемоно и картины в свитках — макимоно. Художники рисовали тушью, акварелью; рам, ограничивающих картину, не делали. Широкой известностью пользовалась школа художника Канаока. Его картины украшали стены и ширмы императорского дворца. Он рисовал богов и героев, писал портреты известных мудрецов, поэтов и даже самого Конфуция. Виноград, изображенный художником с помощью кисти, был настолько правдоподобен, что подлетавшие к картине птицы начинали его клевать. А лошади, нарисованные на стенах одного храма, как утверждает легенда, по ночам выходили из картины и мчались по полям.