— Вы! — дал петуха капитан, явно впечатленный более чем нужно.
— Да, вы! — взревел Играсс. — Будете должны мне за мой звездолет, сорванные планы, упущенную выгоду и моральный ущерб. Будьте любезны, предоставить мне сеть для связи с моим адвокатом, в соответствии и с положением пункта семь, статьи триста восемьдесят восемь о полномочиях контролирующих безопасность структур и приписанных к ним организаций.
Это был удар ниже пояса, но корпорант смолчал, нервно дернув толстой мордой, он оскалился на охранников и почти бегом покинул самодовольно ухмыляющегося Играсса.
— Идиоты, — прокомментировал цирк устроенный неугомонным представителем Корпорации Никар, придерживая у колена накопитель-ретранслятор Риды. — Неужели они не понимают, что он своими действиями просто свяжет их по рукам и ногам?
— Пока мне это выгодно, мне плевать, насколько их действия рациональны.
Да и на самого корпоранта Играссу сейчас было плевать. Его больше беспокоило то, чему они все стали свидетелями несколько минут назад. На общее помешательство это мало походило. На голограмму — ещё меньше. Никто просто не знал, что они изменили внешность Вики и теперь, она мало походила на ту замученную девушку, что попала на корабль пиратов несколько дней назад. Хотя и стоит признать, что выглядела она в этот раз просто ужасно. Дерганная, с явными следами истерики и полного непонимания происходящего. Играсс ели удержал себя от того, чтобы не кинуться к ней. А потом стало поздно, она просто растворилась в пространстве, словно мираж.
— Я вспомнила, — неожиданно встрепенулась Рида. — То, чему мы стали невольными свидетелями, это — выбор Пути. Есть старые свидетельства, что альдарцы какое-то время именно таким образом путешествовали между пространством.
Все присутствующие уставились на неё в полнейшем шоке.
— Да ты с ума сошла, — первым не выдержал Никар, взвыв во всю силу своих легких. — Этого просто не может быть. Её порог способностей — инициировать защитный барьер, ну может ещё пройти процедуру считывания личности. Но перемещения! Нет. Невозможно.
— Ага, я читала твоё заключение. Вот только ты не забывай, что стресс порой делает организм живого существа намного сильнее, а его возможности в результате этого возрастают в разы, — подождав минуту пока Никар смириться с мыслью, что такое, в общем-то, вполне возможно и что-то на скорую руку посчитает. А потом решила добить, осоловело хлопающего в её сторону ученого нескромным предположением. — А теперь представь, где именно сейчас может находиться Виктория.
— Твою мархову мать!
— Не трогай маму, — привычно огрызнулась девушка.
Я медленно дрейфовала по поверхности водоема (море, океан, озеро?). Вода здесь была спокойна, будто я оказалась в закрытом бассейне. Ни ветерка, ни течения. Я оказалась в совершенно неподвижном состоянии, когда и оглядеться нет возможности. Во-первых, темно. Во-вторых, просто страшно. Мне было совершенно неизвестно, есть ли здесь какие-нибудь хищники и как они отреагируют на моё внезапное появление. Может, стоит мне двинуться и мою тушку тут же слопают. Вот и болтаюсь, как то самое в проруби, стараясь не сильно дергаться, прибавляя соленых капель.
Я уже начала понемногу дремать, когда сбоку начал приближаться свет. Сначала подумала — глюки продолжаются. И даже успела расслабиться, готовясь внимать дальнейшие выверты собственного подсознания. После чего случился облом.
Меня грубо дернули за шкирку вверх, и какое-то глазастое чудо уставилось огромными оранжевыми фонарями прямо на меня.
— ……!
У меня получилась очень эмоциональная фраза, выражающая все мои впечатления в отношении всего, что со мной происходило и продолжает происходить. Фонари прониклись, яркость света убавили.
— Завтра расскажешь, что ты тут делала и какого вообще здесь оказалась, — совершенно по-русски заговорил монстрик немного хрипловатым, мужским голосом и, перекинув меня через плечо, потопал в неизвестном направлении.
Мои мозги, справедливо рассудив, что приход оказался каким-то уж очень затяжным, предпочли, в который уже раз за сегодня, отключиться. Ну и ладно.
Проснулась я резко, как от толчка в плечо. Сна как не бывало.
Я лежала на кровати в огромной комнате, полностью залитой светом благодаря огромному окну во всю стену, наполовину закрытому легкими белыми шторами. За исключением кровати, на которую меня кто-то заботливый положил и огромного овального ковра с высоким ворсом, совершенно черного цвета, все остальное в интерьере оказалось совершенно кипельно — белым. Стены, пол, потолок, немногочисленная низенькая мебель и предмеры декора в виде какого-то панно на стене — все абсолютно белое, без единого пятнышка яркого цвета. С потолка в центре комнаты свисали какие-то матово-белые шары (видимо люстра) на тонких прозрачных ниточках-проводах. Низенький стеклянный столик на резных, словно кружевных, гнутых ножках, разбросанные вокруг подушки с текстурным узором. Даже цветок в вазе на прикроватной тумбочке оказался с белым стеблем и чем-то похож на калу, только с несколькими лепестками, сложенными в дудочку.
— Динь-динь, — стеклянный шарик у музыки ветра мелодично звякнул от легкого дуновения ветерка, внося оттенок реальности в происходящее.
По комнате поплыл приятный, свеже — сладковатый аромат.
Черт, где я?
Воспоминания о вчерашних событиях отдались болью в затылке и тянущей пустотой в груди. Я решительно ничего не понимала в происходящем. Как я тут оказалась? Причем, совершенно голая, в чужом доме, непонятно где.
Завернувшись в простыню, которой была укрыта, осторожно сползла с кровати, ноги немного подрагивали, и стоять уверенно, не опасаясь грохнуться, у меня не получалось. Пришлось по ближайшей стеночке, медленно перетаскивать свое не очень довольное движением тело, до ближайшей двери. В зеркало у туалетного столика я при этом старалась не смотреть. Незачем мне сейчас знать, насколько я хреново выгляжу, меня больше раздрай внутри беспокоит. Заодно и к окну подошла. Чтобы потрясенно раскрыв рот, уставиться на то, что находилось по ту сторону.
Если я до этого считала интерьер комнаты немного странным. Черно-белая гамма в спальне — несколько нестандартный выбор. То теперь, в очередной раз убедилась, что в этом сумасшедшем мире все ещё есть то, что способно меня удивить.
Там все тоже было абсолютно белым, кроме проглядывающей в проплешинах бело-золотистой травы, земли и совершенно черной воды огромного озера в окружении гор, покрытых сверкающе-белым на солнце лесом. Я и не представляла, что на свете существует столько оттенков белого. Даже небо и то, лишь немного отдавая синевой, было белым.
Прилипнув к окну, я жадно всматривалась в этот бумажно-ватный мир на черном холсте.
Не знаю, сколько я так простояла, разглядывая волны пригибающейся даже от легчайшего ветерка травы, с золотисто-белыми колосьями. И на совершенно спокойную, без малейшей ряби или волнения, чернильно-черную воду, совершенно не отражающую солнечного света.
Очнулась лишь, когда к моему плечу прикоснулось что-то ледяное. Подпрыгнув от страха и резко развернувшись, расширившимися от ужаса глазами я уставилась на робота с горящими синим глазами — луполками.
Окружающую тишину прорезал тонкий, продолжительный визг. Осеев на пол (ноги отказались меня держать), судорожно прижимая к груди хрупкую преграду в виде простынки, я забилась в угол между окном и стенкой, продолжая панически взвизгивать. Так бы это продолжалось и дальше, если бы я окончательно не сорвала голос до жалобного писка.
— Это все? — совершенно равнодушно спросил у меня этот кошмар человекообразный, при этом продемонстрировав мне огромную щель рта.
Не в силах больше орать, икнула. Хотя мне очень хотелось закатить истерику. У робота только общие очертания оказались человеческими. Две руки, две ноги, туловище и огромная голова. Сам он был тонкий, высокий с длинными, пятипалыми конечностями, все тело состояло из множества подвижных, пластинчатых соединений. От него ощутимо пахло тиной. И мне казалось, что под сероватым металлом я вижу искорки электрических разрядов, пробегающих по цепям-проводам.