— На социальную интеграцию, — не удержалась и нервно хихикнула я. — Почему «если бы»? Вдруг это ждёт меня там за дверью?
— И? — Никита серьёзно посмотрел на меня.
— Я не девственница. Не знаю, что ты там видел, но я — уродцев с элементами экзоскелета, которые наверняка жмут по двести тонн и крошат черепа о стены. Выхода нет. Даже если мы все пленники, в закрытых пространствах неизбежно формируется своя иерархия. Новые члены, вроде нас, всегда проходят сортировку. В неволи это и элемент развлечения.
— Это психология людей. У них может быть не так.
— Пока не вижу разницы, — честно сказала я. — Я просто выгляжу больной, а ты —здоровым. Мы не знаем с какой целью здесь находимся, где это «здесь» и имеют ли ценности наши жизни в принципе. В любом случае, мы не будем идти на открытый конфликт.
Никита сжал руки в кулаки. Я вдруг подумала, что нас могли быть продать как пару, под размножение, где-нибудь подальше от Земли. Как хомяков! Возраста то мы примерно одинакового. Может, поэтому и оставили?
— Бери спрей. Попробуем посмотреть, что снаружи и где там туалеты. Показывать, что мы всех боимся до усрачки тоже не стоит. Ещё за «опущенных» примут… В ближайшей перспективе надо выяснить, к кому нас подсадили и что здесь происходит. В этом отсеке. Про планетарные масштабы подумаем потом, — рассудила я, подходя к кнопкам у двери.
Надписей на кнопках не было. Одна квадратная, другая — ромб. Я нажала на квадратную, и дверь мгновенно отъехала в бок, открывая лицо женщины-мухи — круглое и страшное, прямо на уровне глаз — в ореоле белого света. Меня пробрало до дрожи. Судя по движению головы, муха заметила сначала меня, затем Никиту. Её опущенный серый хоботок дёрнулся вверх, и она противно зажужжала, привлекая внимание остальных «девушек», сидящих за столом. Сегодня я с облегчением отметила, что их раса очень походила на людей. Безволосые головы не отличались ни глазами, ни хоботком, но формы тела разились: грудью, попами, ногами. Дамы не страдали худобой, но были по-спортивному подтянуты. В общем зале только они, из уродцев в зоне видимости, не носили одежду. Местные проститутки?
— Ксюша, закрывай! — испуганно крикнул Никита.
Я набрала воздуха в лёгкие и защёлкала по кнопке, сначала первой, затем — второй, но инопланетянка заблокировала дверь рукой с пятью короткими пальцами. Никита собрался пшикнуть ей прямо промеж глаз, но я резко опустила его руку с баллончиком.
— Смерти нашей хочешь?
Женщины-мухи обступили вход в каюту и начали стрекотать. Я вспотела от страха, но не двигалась, пытаясь понять, что значил издаваемый ими шум. Говорили между собой? Или не имели речевого аппарата, и это — непроизвольные реакции на внешние раздражители? Вдруг нас хотят съесть? Или изнасиловать, на этот раз обоих?
— Жжж… жюжа… жжж… жижижа…
Ничего не происходило, и я усомнилась в разумности космических проституток. В конце концов, что есть разум? Оружие. Как рог оленя, бивни слона или зубы льва. Обычное оружие, которое появилось в процессе эволюции, в результате конкуренции с другими формами жизни или внешней средой. Почему на Земле не было разумных волков, лебедей или акул? Потому что незачем. В их существовании разум не имел бы никакого стратегического назначения. Эволюция отнюдь не стремилась к совершенству, как думал Ламарк*, она отвечала сиюминутным запросам, не планируя ничего на будущее — иначе множество недостатков живых организмов были бы устранены. Проще говоря, выхода всегда было два: вымереть или приспособиться. И предки человека разумного, как, возможно и прочих пришельцев на этом корабле, свой выбор сделали. Расу, которую иные виды использовались как проституток, не нуждались в высшем типе мыслительной деятельности.
Впрочем, их же могли создавать в лаборатории, пришивая чужие головы или мутируя чьи-то гены.
— Они ничего не делают, — сказала я Никите, мрачнея от догадок, приходящих в голову. — Ты что-нибудь понимаешь?
— Может, просто ждут, когда мы каюту освободим? — предположил Никита, обнимаясь с баллончиком. — У меня от их стрёкота голова кружится.
Я огляделась по сторонам. Между «вагонных» кают, на стенах висели чёрные ремни, намекая на частые внезапные скачки в «аналог гипера» и прочие ЧП. Яркий, холодный белый свет лился непонятно откуда, потолок был высокий — метра три, но прямо над столами отсутствовал. Вместо него мерцало то, что в фильме бы назвали «энергетическим полем» — голубая сетка, становящаяся прозрачной, когда по ней не ходили чьи-то ноги.
— Очередь в дверь в левом углу, — подсказал Никита, и я повернула голову.