— Что происходит? — встрепенулся Никита с расстёгнутой ширинкой, которого две мухи сгребли под руки и эвакуировали в свободную каюту. — Ксюша!
Но я не слушала. В «столовке» воцарилась напряжённая тишина. Сродни той, когда обостряются зрение и слух, а тело становится похожим на оголённый нерв, способный чутко реагировать на малейшее изменение в пространстве. Все уставились в пробоину, за которой развязалась перестрелка. Одни существа в обносках теснили других, слева на право, стреляя жёлтыми разрядами из бластеров, которые прошивали их броню насквозь, впиваясь в стены, потолок и наш энергетический ограничитель. Левые — пальце-ходящие — побеждали правых в «армейских» ботинках. Хер пойми, кто есть кто, но всё-таки я была права, голубой — цвет их крови!
Корабль сильно тряхнуло несколько раз, и впервые с момента похищения мне стало обидно вот так вот умирать, оказавшись на инопланетном корабле, но не испробовав ничего сверх технологичного. Хотя бы их питательный батончик! Подумаешь, посидела за столом с женщинами-мухами! Это не оправдывало ни похищение, ни тем более смерть! Без этого могла обойтись! А сейчас умру, даже не узнав — от кого? Почему?
— Кто это такие? — не удержалась я, ни на что особо не надеясь.
— Хешток с технология переброса, — серьёзно и почти по-человечески пропищала Муха, до этого махавшая батончиком, и указала им на пальце-ходящих слева. — Хешток карризар хотеть наш товар.
Корабль сотрясла мощная вибрация, от которой застучали зубы. Вторженцы полностью прошли по коридору, оставляя синие отпечатки на энергетическом поле. Мухи обеспокоенно зажужжали, то поднимая, то опуская хоботки. Им в ответ запищали пришельцы с крысиными хвостами. А вот синекожих мужиков, похоже, опять заклинило. Встали как вкопанные.
— Мы все умрём, да? — поёжилась я, нервно поглаживая колени.
— Нет. Когда захват удаваться, последний выживший портить товар. Обычно ампутировать конечности… жж… жфарр-аз… мышечной… кислотой, — «осчастливила» Муха.
Вот это пиратские законы! Тут что, уже всех захватывали?
— Но этот хешток…жжж…сложно захватить… — добавила Муха, не отрывая взгляда от пробоины. — Жжж… мало технология, много… штра-зарр…
В коридоре наверху внезапно включилось красное освещение. Пальце-ходящие ломанулись обратно, на ходу роняя оружие и испаряясь в воздухе. Как члены флота в «Звёздном Пути». Когда пробегающие в спешке тела заслонили весь обзор, наш отсек накрыла оглушительная волна чудовищных, звериных воплей и шума выстрелов. Одиночных, мощных, а не жалящих «пикалок», отзывающихся в ответ. Вторженцы попадали на наши столы, и на них тут же набросились, вгрызаясь уродливыми челюстями с кривыми зубами, «крысы» без ошейников. В красном освещении — жуткое зрелище!
Раздались новые выстрелы, теперь уже у нас. Я кинулась в бок от скамьи и шлёпнулась на пол, решив отползти на локтях, но левая нога за что-то зацепилась. Обернувшись за плечо, я увидела направленное в моё лицо дуло бластера с чёрной дырой. Всё.
Нет! Новый выстрел снёс половину силуэта пришельца, забрызгав кровью и кишками всё вокруг, а я завизжала, как умалишённая, когда его увесистый бластер грохнулся рядом. Не сработал! Синекожие ущербники ожили и облепили сопротивлявшихся пришельцев, пока тех смачно грызли «крысы». Одиночки изворачивались, просовывали руки между телами умирающих и выпотрошенных, срывали их одежду и оборудование. А мухи подбирали бластеры.
Мой мозг оцепенел и отказывался воспринимать происходящее. Прошло, наверное, секунды три, прежде я поняла, что не умерла. Мне казалось, что я забыла, как дышать от ужаса. Сердце быстро заколотилось, кровь ударила в голову, и я упала на спину, смотря в потолок и пытаясь проморгаться. Сверху, у края пробоины, сидел на корточках и наблюдал за работой отсека солдат в чёрном.
Прим. автора:
Жан-Батист Ламарк — французский учёный-естествоиспытатель. Стал первым биологом, который попытался создать стройную и целостную теорию эволюции живого мира, известную в наше время как одна из исторических эволюционных концепций, называемая «ламаркизм».
Глава 6
Опять осознанный сон. Наверное, из-за мерзких звуков на фоне.
Я шагнула в мрачный коридор, освещённый красными лампами, и замерла среди удушающего запаха разложения. Повсюду свисала паутина слипшихся волос и тканей, влажных и волокнистых. Фарш из крови и мяса просачивался сквозь босые пальцы ног. Заглядевшись на него, я услышала далёкий стон, полный муки и безнадёжного отчаяния. Он долго угасал, и тут же справа кто-то замычал, словно сквозь кляп. Я вздрогнула — слишком близко — и побежала, поднимая фонтаном брызги крови.