— Мы же договорились, что один или два человека не спят! — раздражённо воскликнула я, отвалившись на прутья. — Чёрт! Вас опять чем-то накачали…
— Я не спал, — твёрдо возразил Никита, почёсывая подбородок, на котором проступила тёмная щетина. — Просто ты, Ксюша, единственная, в которую не стреляли пулькой.
У меня отвисла челюсть. Об этом я не подумала!
— Они не стреляли потому что ты выглядишь болезненно. У тебя мало массы, доза их магического транквилизатора могла срубить тебя насмерть, — продолжил парень. — Это я предполагаю.
— И сколько ещё вы не захотите есть? — задала я риторический вопрос, про себя отмечая, что соседи даже не выглядели обманутыми чувствами. Как будто и не голодали, в самом деле. — Стойте, не говорите! Не знаю, сколько продержусь на одной воде, и не хочу знать! — И уже шёпотом добавила: — Я даже шашлык тогда не ела…
Емир помрачнел.
— Что-нибудь придумаем, — уверенно кивнул Тимофей, привлекая меня к себе под бок. — Без пищи человек неделю точно протянет. А у тебя вода есть! Это же вода? Как на вкус?
— Как вода, — грустно ответила я, ложась ему на грудь. — Хочу к маме.
Утолив жажду ещё раз, я заснула. И мама мне приснилась. Домашняя такая, в скомканном халате и с платком на голове. Она стряпала пельмени, пока бабушка зачитывала телепрограмму…
— Ксюша, — позвала мама, стоя спиной ко мне у нашей старой, газовой плиты.
— Иду.
— Ксюша! — повторила она, будто не расслышала.
— Иду!
— Даша! — внезапно крикнула она. — Успокойся уже!
— Сейчас!
— Ксюха! Проснись!
Разлепив глаза, я увидела склонившегося надо мной Тимофея со страшным лицом.
— Они здесь!
Клетка вдруг накренилась и двинулась по диагонали вниз. Обдуваемые ветром, мы стремительно приближались к освещённому контейнеру с красным символом сбоку, похожим на печатную «Ф», в котором знакомые солдаты выгружали новый товар из шаттла-вагончика. От возможных сценариев внезапного будущего разболелась голова. Стены нашего ангара сильно отличались от соседнего, где солдаты в чёрно-белой форме, похожие на героев «Могучих Рейнджеров», укладывали в клетку фиолетового осьминога. Я подумала, что все хранилища могли принадлежать разным хозяевам, барахольщики или пираты — не единая нация.
— Ксюша, это они нас похитили? — шепнул Емир.
— Да, это они.
Солдат подошёл к настенной панели, похожей на устаревший подъездный домофон, и запикал кнопками. Наша клетка проехала под свет и застыла над полом, похожим на асфальт. Из темноты шаттла показался другой солдат, волочивший по полу чёрную сетку с людьми. За ним вышел третий, с баллонами.
— Отряд Гагарина, — прокомментировал Борис их броню.
— Ага, от Юдашкина. — подхватил Емир.
Каждый шаг космического ботинка пятидесятого размера отдавался как удар молотка. Бластеры крепились к спине, в специальное углубление, сбоку торчали рукояти пистолетов. Вспомнился фильм «Прибытие», где на Землю пожаловали гептаподы — головоногие с радиальной симметрией тела и семью щупальцами. Их мышление было устроено иначе, без свободы выбора и причинно-следственной связи. Они воспринимали историю как совокупность бывших и предстоящих фактов... А эти, торгующие гаджетами, куда им до высшего разума?
— Блять! — не удержался Тимофей, когда солдат с сеткой остановился у нас перед носом и принялся неуклюже выдёргивать новых пленников за ноги. — Я щас обосрусь…
«Меня заменят новым человеком, — мелькнула страшная мысль. — Сожгут в печи».
— Я не могу на это смотреть! Не могу! — запищала Дашка, прячась за Тимофея.
— Успокойся! Пока ничего не понятно!
Солдат ударил клетку ботинком и шикнул на нас, как шикает недоступный канал, когда ты нечаянно нажимаешь не ту кнопку на пульте. Я почувствовала, как все волоски на теле встали дыбом. Неужели в правду роботы? Так ведь даже хуже, они не знают пощады и не чувствуют боли… С другой стороны, что я знаю об ИИ на другой планете? Может, они обладали всеми чувствами живого человека?
«Они пираты и держат нас в клетке. На что я надеюсь?»
Зацепил пальцами верхние прутья клетки, солдат содрал крышку. Так легко, что мы опешили. Тимофей подскочил первым — зачем?! — и тут же получил пистолетом в шею: робот так быстро вытащил его из набедренной кобуры, что мы даже охнуть не успели. Тимофей упал нам на колени, а поверх него — ещё два бессознательных женских тела в осенних куртках, от которых ещё пахло сыростью и дождём.