— Для этого существуют зеркала. Так вас из стюардесс уволили? Или сами?
— Глупенький, какие зеркала? Ты про отражения? А ты видел мое отражение в ложке с того подноса? Посмотри, оно до сих пор на ней. До сих пор ведь. Ну вранье же, ну оно же краденое, как ты не поймешь… О! Скажи мне лучше — если любишь, твои глаза не соврут, — какое у меня лицо? А? Какое?
— Что, какое? Нормальное. Широкие скулы. Подбородок симпатичный…
— Ну хватит, хватит уже! Да что же ты несешь? Вор! Ты вор! Ты… Нет-нет, я напугала, я обидела тебя. Просто ты не понял, не понял еще ничего, ты не хотел ведь, правда? Я могу быть какой угодно, и ты тоже, раз все равно не видим своих лиц… (Снова гладит по руке.) Все будет хорошо… Мы с тобой, мы вместе уйдем странствовать по свету: ты — нарядившись ослом, а я состригу волосы, чтобы походить на мальчишку, и солнце… солнце… Оно не сможет нас достать…
(Встав.)
Вот послушай: ты же не видишь сейчас его, это солнце, больше похожее на уродливый шар, которое сшили из бледно-желтых лохмотьев, с глазами-впадинами и кривым ртом, населенным несколькими ожившими зубами, не менее хищными и отталкивающими на вид; и как оно мерзко пускает слюну, сотрясаясь от злобы, покуда буравит нас преисполненным ревностью взглядом.
Оно же, ха-ха, оно же теперь ничего нам не сделает! Мы скроемся, мы устроим маскарад! Ну что, идем? Идем?
(Присев.)
Нам нужно спешить, ведь Король ярмарок уже воцарился в моих лимфоцитах, и смеются суставы, и мрак бродит по обездоленным позвонкам, с благодарностью припадая к коленям; а из всепожирающей улыбки солнца вот-вот хлынет дождь, чтобы стекать по моей золотистой груди, усеянной плеядой веснушек.
И вот я буду в дороге об этом петь, а ты будешь играть на сделанной из тростника панфлейте…
Кстати, а ты знаешь, что такое trobar clus?
— Значит так, моя дорогая.
Существует такое особенное время суток — которое, впрочем, и не время суток вовсе, — но когда ни на один, в том числе и на самый заслуживающий того предмет, не падает тень, и когда все вокруг застывает, все в покое, и даже чертик, только что в страхе цеплявшийся за маятник старинных часов, силясь забраться по его скользкой поверхности обратно в убежище, из которого он во сне выпал, — даже он вдруг прекращает свою потешную борьбу, с тем чтобы, обо всем позабыв, обрести мышцами небывалую твердость и теперь безмятежно висит, не думая ни о чем;
так вот, именно в этом времени суток я пребываю с самого утра — а потому меня не смутят никакие ваши выходки, и ничто не выбьет меня из колеи — как бы вы там ни старались.
Надеюсь, однажды такое время наступит и для вас. Уважаемая…
(Вглядываясь в ее бейджик.)
…Саломея?
Конкурс афористов
(Выходят двое участников и соревнуются друг с другом.
В конце зрители голосуют за более мудрого, и победителя награждают грамотой.)
1-й: — Кто у женщины на уме, тот и на языке.
2-й: — Много болтает тот, кто меньше знает.
1-й: — Необходимо горячее сердце, чтобы броситься в огонь.
2-й: — О ком не вспоминают, о том не говорят.
1-й: — Если кто-то мокрый, то он, похоже, побывал в воде.
2-й: — Не подходи к огню, чтобы не обжечься.
1-й: — У змей нет ух.
2-й: — Волк кусает, даже когда ластится.
1-й: — Прага — столица Чехии.
2-й: — Уточки говорят: кря-кря.
1-й: — Голем — это… такой там… из еврейской мифологии…
2-й: — Если ты споткнулся, то, значит, ты идешь.
1-й: — Если ты не спотыкаешься, то, значит, ты лежишь.
2-й: — Можно спорить о правах, а можно на права сдавать.
1-й: — Вишневое варенье варится из вишни.
2-й: — Иногда вишню от черешни отличить довольно тяжело без специального исследования.
1-й: — После долгого пребывания во мраке, свет невыносим.
2-й: — Если кто-нибудь поёт, то это вовсе не значит, что он счастлив.
1-й: — Женщина без бороды — скорее всего, женщина.
2-й: — Пироги не разговаривают, но и не молчат, ведь для того чтобы молчать, прошу заметить, нужно уметь и разговаривать.
Щенок из запястья
и обронил монокль.
Большой недом. Входит Роберт.
Роберт: — Я дома, я дома. (Бросает пальто на диван.) У нас на бирже все как с ума посходили. И такое, представь себе, уже второй день. (Отрубает на столе ладонь.) Жозефина, где ужин?
Жозефина: — О, здравствий! (Указывая на ладонь.) Это что, сченок? Сченочек?
Роберт: — Нет.
Жозефина: — А я подумать, что сченок. Маленький собачьонка, который светски львицы носят в своих сумках. Я такую давно хотеть, думай ты мне принес в подарок.