Я же вновь оказался помкомвзвода, водил товарищей-старшин на речку, на купание и т. п. Служба была нетрудной, но нудной и никчемной. Безвозвратно терялось время. Мне было уже 20. Неопределенность и тоска угнетали.
В это время здоровье мое ухудшилось, я слег. Неважно было с глазами (глазом) - рябило, в голове - гудение, кружение. Прошел обследование, лечение, в декабре 1946 года был переведен на инвалидность и демобилизован.
* * *
В начале нового, 1947 года я приехал домой, изрядно помучившись в дороге, ибо на продовольственном аттестате слабым оказался оттиск печати. Другие предъявляемые мной документы о демобилизации при наличии печатей, весь мой вид не убеждали. Домой приехал без предупреждения сильно похудевшим, подтянутым.
Встреча была для мамы совсем неожиданной. Хотя она ждала, чувствовала ее приближение. Да я в последних письмах ей и школьным друзьям, точнее, подругам-соученицам (некоторые из них стали учительницами, а из парней мало кто остался в живых) писал о том, что уже не хочу быть военным, мечтаю о гражданской профессии и ищу возможность для демобилизации. Эта встреча в отличие от первой, летучей, как во сне, была радостно-оглушительной.
Через несколько дней я навестил свою бывшую учительницу по русскому языку и литературе В. М. Бабину (Савченко), ставшую к тому времени редактором районной газеты "Вперед!". В школе она меня годами "эксплуатировала" в качестве "читчика" текстов на своих уроках: у нее самой речь страдала безудержной скороговоркой. Вспомнив, что я был (и еще оставался) стихоплетом, она попросила меня написать о встрече с матерью. Действительно, тогда была пора радостей возвращения и встреч оставшихся в живых, хотя пока что старших возрастов и комиссованных. Говорю, что уже приходил домой накоротке. "Напиши будто бы в первый раз". Дала ручку, усадила за стол. Написал. Она вскоре текст опубликовала. Не так давно скопировал его из подшивки газет в "Ленинке", в ее отделении в Химках. Вот он:
Встреча с матерью
Не выразить в словах, не передать
Пером в дрожащей, стиснутой руке
Того, как через годы я обнял родную мать
В родной избушке и родном селе.
Какая встреча: радостные слезы
Из материнских полились очей;
И полились слова о всех годах тревожных,
Бессонных сотнях минувших ночей!
И постоянно сердце замирало:
"Вдруг смерть там схватит сына моего!
Но обошлось у нас: о чем мечтала,
Явилось праздником, оно - пришло!"
И для меня, солдата, долгожданный
Сей миг - счастливейший из всех!
И я ждал его днями и годами,
И тьму волнений претерпев.
Какая встреча! Выразить стихами,
Все втиснуть в несколько экспромтных строф?
Нет, не могу! Да можно ли словами
Сказать о том, что чувствуешь без слов!
Матери стихотворное это излияние и от меня самого, и от ее имени понравилось. Мол, так все и было.
Началась другая, послевоенно-вневоенная жизнь. Учительствовал. В очный вуз дорога оказалась закрыта: не хватало средств, хотя студентом мог бы и подрабатывать, но на руках была стареющая, больная мать, которая так долго ждала кормильца. Отец в Уфе от ран, полученных в гражданскую, в январе 1947 года умер. Пришлось реализовать единственную предоставлявшуюся возможность экстерн. Официально он был запрещен, существовал только институт заочного обучения, но кое-кто из нашего брата-фронтовика "проскакивал", превращая заочную форму в экстерн.
Вот и я, работая в школе, оформился на заочное отделение Башкирского пединститута летом 1947 года и окончил его истфак летом 1949 года. Очень пригодился метод скорочтения, которым я владел, еще не выбитая контузией и ранением в голову память, тогда очень сильная. В один месячный приезд в Уфу сдал экзамены, зачеты и курсовые почти за три из пяти курсов. Закончил вуз без единого "уда", в основном с отличными оценками, хотя и без красного диплома. Цель была иной - выиграть время, упущенное из-за войны, иметь диплом. Я готовил себя к научно-исследовательской работе, аспирантуре, зная, что стипендия в ней примерно такая же, что и мой учительский оклад, кроме того, смогу подрабатывать и в итоге содержать себя и мать. Так все и произошло. Конечно, закончить очно, скажем, МГУ, пожить в Москве было бы куда полезней, зато на своем пути я приобрел преимущество перед другими выработал метод самостоятельности в поиске и получении желаемых результатов. Летом 1950 года съездил в Свердловск, в УрГУ, проконсультировался по вопросу об аспирантуре. Мечтал о специальности по отечественной истории, но аспирантура тогда была лишь по истории КПСС. Подготовился к вступительным экзаменам, написал реферат. Осенью 1951 года поступил в аспирантуру, выдержав конкурс, в срок ее закончил. Будучи кандидатом наук, доцентом, помогал своим соученикам по ней с "очными" дипломами "дотягивать" диссертации, у двоих даже выступил официальным оппонентом. Думаю, фронт, быстрое, неординарное возмужание на войне очень помогли мне в жизни, помогают и сейчас, в преклонные годы. Жаль только, что государство практически уже с 1945 года наплевало на нас, ветеранов, как и на убитых на полях сражений. Я, например, доживаю, дорабатываю в убогой "хрущевке", на первом, вечно холодном этаже. Желать должного лечения, даже вызываемого врача на дом, - бессмысленно. Остается только надеяться, что на Руси когда-нибудь, наконец, все же воцарится христианская мораль.