— Неважно, как мне это понравится, — сказал я. — Важно, что это не понравилось Мерилин. Она поверила статье и поняла, что в то время, как Аллен клялся ей в любви и верности, он одновременно увивался за Денизой Эллерден. Конечно, она пришла в ярость.
— Верно, — согласился Майк. — Она заявила Аллену, что ждала его годы, а он обманул ее. Она порвала помолвку и выставила жениха. Тот совершенно вышел из себя и пообещал приехать в этот городишко и разнести его в щепки. Он говорит, что не уедет отсюда, пока не докажет, что эта статья лживая.
— Он сам тебе сказал все это? — спросил я.
— Да, я видел его сегодня утром в «Савое» в Лондоне. Завтра он будет здесь.
— И, наверное, он утверждает, что между ним и Денизой Эллерден ничего не было?
— Да, он так говорит. Он заявляет, что семья Эллерденов хорошо относится к нему. Говорю тебе, он вне себя от ярости.
— Понимаю, — сказал я. — И по этой причине мы должны закрыть дело?
Майк пожал плечами.
— А что нам остается делать? Послушай, Ники, мы ведь работаем на Джона Эллердена, и я обещал ему провести расследование деликатно и тонко. Ну, если бы мы нашли виновника заметки, тогда, конечно, другое дело. Но ведь тебе это сделать не удалось, иначе ты сообщил бы мне об этом. Как же нам вести расследование дальше? Завтра сюда приедет Аллен — поднимется дьявольский шум, и вся наша тонкая работа пойдет насмарку. По-моему, сейчас самое время для нашего агента попрощаться и испариться. Так что мы закрываем дело.
— Нет, так не пойдет, Майк. Мы не закрываем дело, — отрезал я.
Он закусил губу, потом спокойно сказал:
— Ники, даже тебе я не позволю так говорить со мной.
— Чепуха! — взорвался я. — Пока я здесь, дело не кончено. — Я поднял руку и остановил Майка, собирающегося что-то ответить мне. — Послушай, Майк, помнишь я работал на тебя в Марселе во время войны? Я был в группе из шести человек. Марсельское гестапо узнало от осведомителя о нашей группе за два месяца до дня «Д». Тебе было известно, что Джонни Киселинг из 15-й группы получил доступ к оборонительным планам немецкого командования в этом районе. Он должен был доставить эту информацию в Лондон. Но ты понимал, что пока он будет в дороге, ты должен выдать кого-то немцам, чтобы отвлечь их внимание от Джонни. И ты выдал меня. — Майк медленно проговорил:
— Верно, Ники, но у меня не было другого выхода, ты ведь знаешь. Я выдал им тебя, потому что ты больше всего подходил для этого.
— Знаю, — сказал я. — Когда эти ублюдки в черном схватили меня, я понял, что произошло. Кто-то сообщил им, что информация об их обороне находится у меня. Это сделал ты, и я знал, почему ты это сделал. Я должен был отвлечь внимание этих типов от Джонни. Что же, я сделал то, что ты ждал от меня, и дал возможность Джонни исчезнуть. И я тогда не спорил с тобой, черт побери, а теперь ты не должен спорить со мной. Я не брошу это дело. И если ты спросишь меня почему, то я не отвечу.
Майк долго смотрел на меня, потом задумчиво произнес:
— Если ты так ставишь вопрос, Ники, то я оставлю это дело на твое усмотрение. Похоже, что ты ухватился за что-то важное и не хочешь пока говорить. Но как быть с Алленом? Что нам делать, когда он приедет сюда и устроит здесь фейерверк?
— Фейерверк устрою я, а не Аллен, — пообещал я. Он поднял брови.
— Вот даже как? Значит, дело обстоит серьезно. — Он усмехнулся. — Может быть, тебе известно что-то, что ты не хочешь говорить Эллердену? А, может быть, мой собственный взгляд на это дело ошибочен?
— Каков же твой взгляд? — спросил я. Он пожал плечами.
— Я хорошо тебя знаю, Ники. Знаю, что если не считать твоего отношения к юбкам, то равного тебе сыщика не отыщешь в мире. Но только, если не говорить о юбках.
— Чепуха! — отозвался я. Майк искоса взглянул на меня.
— По моей теории ты влюблен в Денизу Эллерден. На твоей физиономии видны следы крепкой работы. Похоже, что кто-то сводил с тобой счеты из-за женщины. Может, ты снова влюблен?
— Законом это не запрещается, — отпарировал я. — Но откуда у тебя эти мысли?
Майк достал из кармана листок и подал его мне. Я прочел напечатанный на машинке текст:
«Майк,
Почему бы вам не отозвать отсюда Гейла? Чего может добиться этот бабник? Если он еще останется здесь, то не исключено, что в газете появится новая статья, посерьезней прежней. Будьте разумны, полковник Линнан. Занимайтесь своими делами, а я займусь своими».