- Это какими же? - с подозрением спросила она.
- Все тебе скажи, - проворчал Коротков. - Стараешься ради нее, стараешься, ноги, можно сказать, до мозолей стираешь, а она вечно недовольна.
- Ты на машине ездишь, а не ногами ходишь, - мрачно заметила Настя, снова открывая папку. - Не дави на жалость.
- Мало того, что вечно недовольная, так ты еще и злая! Ну, Ася, ну в самом деле, чего ты кислая такая? Все тебе не так, все тебе не нравится. Ты прямо на себя не похожа.
- Ну извини, - бросила она, не глядя на Юру. Получилось сухо и как-то невежливо, и Настя даже немного расстроилась из-за того, что так глупо, так по-свински себя ведет. И с кем? С Юркой, с лучшим и давним другом, самым близким ей человеком после мужа.
- Из-за экзамена переживаешь, да? - догадался он.
- И из-за него тоже.
- Ну и зря! Вот честное слово, напрасно ты переживаешь, Аська. Ты просто привыкла всегда быть лучше всех и не можешь смириться с тем, что в чем-то ты не лучше, не отличница. Да наплюй!
Настя почувствовала, что опять готова расплакаться.
Да что же это с ней такое-то! Откуда эти слезы? Ведь не обидел никто, не ударил, не унизил, не оскорбил.
- Глупости, Юрочка, - она постаралась говорить ровным тоном, чтобы Коротков ничего не заметил, - я никогда не стремилась быть лучшей. Если получалось быть лучшей, я этому радовалась, но никогда к этому специально не стремилась. Я действительно плохо отвечала на экзамене, это объективно, и это меня расстраивает. Если я хорошо знаю материал, чувствую его, понимаю, но не могу из-за волнения внятно его изложить, значит, у меня есть определенные дефекты, о которых я раньше не знала. Но ведь это не первый экзамен в моей жизни, и такого со мной никогда не случалось. Значит, это дефект новоприобретенный, понимаешь? У меня его не было, а теперь он есть. А какие еще дефекты, которые могут помешать работе, у меня появились? Я о них еще не знаю, а они себя проявят в самый неожиданный и неподходящий момент. Меня это напрягает. Я все время об этом думаю. И все время боюсь.
- Понимаю, - кивнул Коротков. - Когда ты внятно излагаешь, даже я тебя понимаю. Ладно, кончай грустить, посмотри лучше бумажки повнимательнее.
- А что там? Я все прочла.
- Видать, не все, если такая мрачная. Ты обратила внимание на фамилию опера, который занимается этим делом?
- Нет! - Настя снова открыла папочку и пробежала глазами первый же листочек. - Чеботаев.
Она радостно вскинула глаза на Короткова и улыбнулась.
- Андрюша, что ли?
- Он самый. Вместе со своим молодым энтузиазмом и длинными ресницами. Теперь понимаешь, как мне удалось так быстро раздобыть все материалы? Нам с тобой, считай, крупно повезло, Андрюха нормальный парень, одеяло на себя перетягивать не станет и гонором не замучает. Между прочим, он недавно женился.
- Значит, скоро уйдет из розыска, - заметила она. - Ему, как и Доценко, семью кормить надо. Вот так и разбегаются лучшие кадры.
- Да ладно, - возмутился Короткое, - не каркай, я же никуда не ухожу.
Настя скептически приподняла брови.
- А ты что, женился? Вчера вечером ты, по-моему, был еще разведенным холостяком. Неужели за ночь успел?
- Вот представь себе, - он вздохнул, и непонятно было, чего в этом вздохе больше, уныния или тревоги. - Вчера сделал Ирке предложение. Понимал, что надо, что неприлично столько времени тянуть, но втайне надеялся, что она откажется. А она, дурочка, радостно его приняла. Чего теперь делать-то, Аська?
- В ЗАГС идти, больше ничего не остается, - рассмеялась Настя. - Слава богу, наконец-то я тебя дожала.
Полтора года все капала тебе на мозги, капала, думала, уж не дождусь результата. Дай я тебя поцелую, жених ты мой ненаглядный.
Она потянулась к Юре и крепко прижалась губами к его щеке.
- Когда-то я был для тебя солнцем незаходящим, - заныл тот, - а теперь что, все? Кончилась малина?
Настя с улыбкой смотрела на него, а мысль, как и все последние недели, соскальзывала на одну и ту же тропу: возраст, старость. Юрка старше ее на четыре года, ему сорок семь, голова почти вся седая, а вот ведь начинает новую жизнь, собирается жениться на красавице-актрисе Ирине Савенич, тридцати трех лет от роду, и ничего, не боится. Ему не кажется, что все позади, что он уже ничего в этой жизни не сможет, что ни на что нет и больше не будет ни сил, ни вдохновения. Может быть, к мужчинам этот страх приходит значительно позже, чем к женщинам? Или не приходит вообще?
Егор Витальевич Сафронов оказался рослым крепким мужчиной лет около сорока, с хорошо вылепленным красивым лицом, которое не испортило даже выражение неприкрытой неприязни. Был он энергичным, нервным и очень агрессивным, а вовсе не раздавленным горем, как ожидала Настя.