— А ниже вы не можете? — спросила Таня. — Мне кран мешает.
— Не могу, — глухо сказал клиент в раковину.
Таня обернулась — наставника рядом не было. С головой надо было что-то делать.
— Что, у тебя ума не хватает кран отвернуть? — Надя подошла к Таниному умывальнику, отвернула кран и пустила теплую воду.
— Спасибо, тетя Надя, — Таня намылила студенту голову и стала нежными круговыми движениями втирать туда пахнущую цветами пену.
Тане нравилась ее работа особенно на этом этапе. Именно сейчас она вкладывала в голову всю свою душу. Девушка так увлеклась, что не заметила, как стала мылить лицо и уши. Студенту, видимо, это очень нравилось. Он жмурился от удовольствия, как кот, которому чешут шейку.
— Вы каждый день работаете? — спросил студент, когда Таня смыла ему пену с головы.
— Да, — ответила Таня. — День до обеда, день после.
— Значит, завтра вечером вы свободны?
— Свободна, — сказала Таня, приступая уже к стрижке. — Я вам сделаю укладку, хорошо?
— Давайте мы с вами встретимся завтра.
— Чем вас освежить, «Карменом»?
— А какой у вас еще есть одеколон?
— Только «Кармен» и есть.
Таня обрызгала одеколоном волосы студента, отошла на два шага и гордо посмотрела на свою работу: волосы у студента были уложены так, как у мужчины, одетого в рекламный пиджак на обложке последнего журнала мод. Тане даже показалось, что лицо студента чем-то напоминает отретушированное лицо журнального красавца. Только нужно было отойти подальше. Таня улыбнулась.
— Так где же мы встретимся? — спросил студент.
— Надо подумать, — кокетливо улыбнулась Таня, и чтобы что-то сказать, спросила:
— Может, вас еще и побрить?
Студент представил себе, как девичьи пальчики будут прикасаться к его губам и щекам, а аромат от мыльной пены приятно щекотать ноздри.
— Давайте, брейте, — студент закрыл глаза и откинул голову на подушечку.
Таня волновалась. И, наверное, поэтому у нее получалось хуже, чем обычно. Обычно у нее получалось плохо. После каждого пореза она виновато вскрикивала: «Ой, кровь!» и делала еще один порез. Студент сидел сцепив зубы, вдыхал запах ароматной пены и мечтал, чтобы с хлопьями пены эти нежные пальчики не снесли с его лица что-то жизненно важное, например, нос. Или ухо.
— Что, сегодня «кровавое воскресенье»? — жалко пошутил парень и от его улыбки порезы стали еще больше кровоточить.
— Сегодня среда, — сказала Таня и взглянула на дело рук своих. Студент уже не был похож на рекламного красавца. Даже если отойти подальше. Даже если отбежать на километр. Подошел Гольцман.
— Зачем ты его брила, он же не просил, калека?
— Просил, — покраснела Таня.
— A-а, так ему и надо, — Гольцман развел руками. — Что же вы хотите, юноша, какие могут быть претензии?
— Никаких, — сказал студент, встал, расплатился и, не попрощавшись, ушел.
— Скажите, Надя, — обернулся Гольцман к напарнице, — скажите, если бы вас так побрили, у вас тоже не было бы претензий?
— С каких пор я бреюсь? — засмеялась Надя.
— Я так, к слову, — ответил старый парикмахер, почему-то вздохнул и посмотрел на дверь. И все посмотрели на дверь.
В салон вошли две белые, две тонкие, две ослепительно юные девушки. Было непонятно, что нужно им в мужском зале на два кресла с потрескавшимися зеркалами, скучными объявлениями на стенах и позапрошлогодней подшивкой газеты «Красная Звезда» на столике с шатающимися ножками.
Надя удивленно посмотрела на Гольцмана, а Гольцман на девочек. Двух девочек. Две девочки вместе помахали руками Тане.
— Дядя Миша, я пойду, а? — попросила Таня.
— Иди, — скривился Гольцман и посмотрел на часы, — но знай, что тебе еще осталось работать полтора часа.
— Сейчас, девочки, — крикнула Таня и пошла переодеваться.
— Она уже все умеет, — сказал Гольцман и покачал головой.
— Посмотрите на нее, Гольцман, — сказала Надя.
Гольцман посмотрел и не узнал свою ученицу. Она переоделась и стала такая же белая, тонкая и такая же ослепительно юная, как ее подруги. Таня подбежала к ним, девочки стали громко кричать, обниматься и целоваться. Они перемешались и близорукий Гольцман уже не мог различить среди них Таню.
«Ничего, — подумал он, — сейчас она будет прощаться и помашет мне рукой». Все три девочки вместе помахали руками на прощанье и вышли на солнечную улицу.
Здесь их увидел отставной подполковник. Подполковник курил на балконе «Беломорканал» и в который раз мысленно давал оценку действиям своего полка в его последнем учении, которое было двенадцать лет назад. Он случайно посмотрел вниз, увидел девочек и подумал, что надо полить цветы. Подполковник пошел на кухню, налил воду в большой фарфоровый чайник и вернулся на балкон, к своим анютиным глазкам.