Девушка вдруг подумала: а не через музыку ли отец пришел к наркотикам — не как преступник, а как молодой идеалист?
Лукас улыбнулся:
— Твой отец и я, мы никогда… не обсуждали музыку. Дрейка мне порекомендовал «Амазон».[1]
Элла тоже улыбнулась, слегка удивленная: почти каждая песня, которая ей нравилась, ассоциировалась с конкретным моментом, человеком, событием. А вот Лукас черпает свои привязанности в интернет-магазине…
Девушка вставила диск в проигрыватель. Когда раздались чарующие звуки музыки, она расслабилась, глядя на дворники на ветровом стекле, бесшумно скользящие перед глазами. Элла согрелась и почувствовала себя уютно и надежно. Машина мягко катила вдоль промокших деревьев; дождь висел в воздухе, будто туман. Казалось, они едут сквозь изорванные в клочья облака.
— Мне очень жаль твою семью.
Элла взглянула на Лукаса, удивленная, тронутая, растроганная. Мог бы и пораньше сказать… Впрочем, зная Лукаса всего лишь несколько дней, она сумела почувствовать, что для него выразить грусть или сожаление по какому-нибудь поводу равносильно подвигу.
— Спасибо.
Неожиданно девушка вспомнила события сегодняшнего утра — то, как Лукас осторожно стирал кровь с ее лица, насколько пальцы его были чувствительными и заботливыми… Тогда Элла была еще слишком потрясена, чтобы придать этому значение, но сейчас поняла: ей тоже следовало кое-что сказать раньше.
— И еще, Лукас. Спасибо, — она неуверенно взглянула на него, — спасибо за то, что спасли мне жизнь.
— Для того меня и пригласили.
Ну вот. Дверь снова закрылась, но Элла не могла ошибаться: тот, другой человек был здесь, где-то совсем рядом.
Она больше ничего не говорила — просто сидела и слушала музыку. Наблюдая, как мир скользит мимо, Элла попыталась сосредоточиться на сиюминутном. На пролетающем мгновении. Она слишком устала, чтобы думать о чем-то еще.
Довольно скоро наступит время, когда ей все равно придется осмыслить случившееся. И тогда предстоит узнать, как погибла семья, от чьей руки… и что будет дальше.
Все впереди.
А сейчас Элла отчаянно пыталась на несколько часов притвориться, будто ничего не произошло. Звучал «Речной человек» — песня, которую ей хотелось связать в памяти только с этой поездкой, с Лукасом и Крисом — и больше ни с чем.
Они проехали через небольшую деревню, потом замелькала череда пастбищ и густых перелесков. Минут через десять автомобиль свернул на проселочную дорогу, которая через несколько сотен ярдов привела их к цели поездки.
Выйдя из машины, Элла поняла, что именно изменило ее настроение: дождь прекратился, тишина была как задержанный вдох.
В тени скрывался какой-то дом, напоминающий традиционный альпийский — силуэтом, балконом, выдвинутым далеко вперед. Однако он был вполне современным — сплошное дерево и стекло.
— Это вы построили?
Лукас стоял у багажника, доставая сумки.
— Нет. Человек, который его построил, умер, а жена не захотела тут оставаться. Мне повезло.
Они направились к дому. Пройдя несколько шагов, Лукас обернулся и добавил:
— Кстати, умер от рака.
Элла и Крис проследовали по лестнице в небольшой холл, где Лукас остановился, чтобы включить свет и проверить нечто похожее на охранную систему. Затем он проводил их в большое помещение — гостиную, столовую и кухню одновременно, — занимающее весь верхний этаж. По стенам стояли шкафы с книгами.
— Я не особенно привык к гостям, но вы чувствуйте себя как дома. Спальня для гостей и ванная комната — внизу, в задней части дома.
Элла с улыбкой посмотрела на Криса и протянула ему свою сумку.
— Конечно, я отнесу сумки вниз, — сказал тот и повернулся к Лукасу. — Взять вашу?
Похоже, это предложение позабавило Лукаса.
— Спасибо. Моя спальня здесь, рядом.
Элла прошлась по помещению, которое показалось ей на удивление опрятным. На боковом столике девушка заметила несколько нераспечатанных конвертов. Значит, пока никого не было дома, сюда кто-то приходил… Элла наклонилась, чтобы посмотреть, что написано на конвертах.
Все они были адресованы С. Лукасу.
— Лукас — ваша фамилия? — спросила она, чувствуя себя довольно неловко.
— Да.
— А что означает «С»?
— Стивен.
— Удивительно. Я почему-то считала, что Лукас — это имя, а не фамилия, — сказала Элла. Потом добавила нерешительно: — Могу я звать вас Стивеном?
— Я всегда был Лукасом. Один человек много лет назад настоял на том, чтобы называть меня Люк. Но Стивен? Никогда.
— А ваши родители? Уж они-то точно называли вас Стивеном?