— Где Рейчел? — спросил он.
— У Кэти.
— Как, на ночь?
— Угу.
— Ну это чересчур, я не видел ее со вторника!
— Не видел, — согласилась я.
Должно быть, поездка выдалась на редкость удачная, потому что Гордон не стал затевать скандал: в противном случае он прицепился бы уже к этому. С недоумевающим видом войдя в гостиную, Гордон увидел меня, читающую газету, потер руки и довольно неловко сказал:
— Они устроили небольшой фуршет с напитками перед отъездом в аэропорт, но я ничего не ел. — Он машинально подошел к телевизору и нажал кнопку. — А ты ужинала?
— Что? — спросила я, не отрывая глаз от объявлений о продаже недвижимости.
— Ужинала?
— Да.
— А-а, — тут его внимание привлекло отсутствие изображения в телевизоре. Муж потыкал кнопки, затем опустился на четвереньки и проверил розетку. — Он не работает! — воскликнул Гордон, усаживаясь на пятки и недоверчиво глядя на телевизор. — Пэтси, — это уже лучше, в голосе появились раздраженные нотки, — с теликом что-то не то. Ты его сегодня включала?
— Нет, — сказала я, не отрывая взгляд от газеты.
— Ну так посмотри, — указал муж обвиняющим перстом.
Я не посмотрела.
Гордон повысил голос:
— Ты мастера вызвала?
— Нет.
— Когда сломался телевизор?
Я пожала плечами.
Гордон засопел, наливаясь кровью, и пополз ко мне на коленях:
— Пэтси, — угрожающе начал он, — я с тобой разговариваю!
Я опустила газету — мы глядели прямо в глаза друг другу, — подперла подбородок рукой и изобразила жалостливый взгляд.
— Телевизор! Не работает!! Почему?! — Голос Гордона повышался с каждым словом.
— Понятия не имею, — сказала я. Это была ложь, утром я вынула предохранитель из выключателя.
— Когда началась такая фигня?
Не выдержав, я встала, сунула газету под мышку и вышла, бросив через плечо:
— Одиннадцать лет назад. Когда я дала брачную клятву.
— О, ха-ха-ха! — ядовито сказал муж. — Куда это ты собралась?
— В постель. — Я взглянула на часы. — Уже почти одиннадцать. У меня завтра напряженный день.
— Вот как?
Я начала подниматься по лестнице.
— Вот как? — спросил он более настойчиво. — Что-нибудь особенное?
— Начинаю подыскивать себе жилье.
Последовал условный рефлекс, как у собаки Павлова. Угрожающим, но дрогнувшим от жалости к себе голосом Гордон произнес:
— Не слишком увлекайся. Помни, я никуда не поеду, пока не найду то, что мне нужно.
— Спокойной ночи, — сказала я, продолжая подниматься.
Гордон стиснул прутья перил, как разозленная обезьяна в клетке.
— Я не намерен спешить — и не буду, и не стану! Ни ради тебя, ни для кого!
Я обернулась.
— Думаю, поторопишься. Кстати, — я снова разыграла замечательную сцену, посмотрев на часы, — еще вполне приличное время для звонка.
— Кому?
— Майклу, разумеется. Завтра он выставит квартиру на продажу, если сегодня ты ему не позвонишь. Он собирается с этим покончить в ближайшие две недели, по крайней мере он так сказал, поэтому, — тут я одарила Гордона улыбкой, — я тоже потороплюсь, иначе придет моя очередь тормозить события.
Муж заюлил и затанцевал на месте, не отпуская перила. Окажись у меня под рукой банан, клянусь, сунула бы его Гордону.
— Меня от тебя тошнит, — внезапно сказала я, подавшись к нему. — И это называется горячей любовью, которую ты питаешь к Рейчел? Ты заставил дочь вынести всю эту каторгу, чтобы отыграться на мне, а в довершение всего покупаешь жилье, где ей не найдется даже отдельной комнаты для сна. Ты попросту не оставляешь в жизни места для родного, единственного ребенка!
— Там две комнаты, — защищался муж. — Две огромные комнаты, между прочим! Да, мне необходимо все пространство, но я могу отгородить для Рейчел угол ширмой или она может спать на моей постели, когда будет приходить. А я посплю на полу в музыкальном зале.
— Превосходно, — не выдержала я. — Вот как хорошо ей будет. Столько месяцев ты обещал дочери нечто особенное, а теперь собираешься отгородиться от нее ширмой. Эгоист, эгоцентрик…
— Ох, Боже мой, — скривился Гордон. — Какие заумные слова от малообразованной клюшки…
— Знаешь что, Гордон, — начала я и остановилась. Муж снова принял угрожающий вид, в глазах появился огонек триумфа — он почти довел меня до срыва, к чему и стремился. Я едва не сделала Рейчел объектом дележки, перетягивания на ту или иную сторону, чуть не сказала, что теперь ему придется иметь дело со мной, чтобы дотянуться до Рейчел, но, заглянув в глаза Гордону, увидела, что именно этого он и ждет. Как Angst для покупки квартиры, так и конфликт из-за дочери были ему необходимы. Ну нет, этого он от меня не дождется. К тому же, дай я ему хоть малейший повод, он скорее всего откажется от сделки с Майклом. Если сейчас продолжить разговор, он может внезапно выхватить клинок и обрезать все нити, оставив меня безжизненной, обездвиженной. Нет. Я уже почуяла пьяный воздух свободы и не хотела ею рисковать. Рейчел придется примириться с неудобствами папашиного жилища. С другой стороны, там есть крошечный садик… Мысленно я уже подыскивала преимущества, на которые укажу дочери, — утешительная функция есть коронная роль каждой матери. Рейчел сможет ходить в музеи, в Холланд-парк, в Кенсингтонский сад, посещать Хэрродов, когда захочет… Да, все еще не так плохо. Сквозь прутья я смотрела на Гордона: новый вызов почти вытеснил в нем остатки смущения. Игра закончена, но он отлично провел партию, продержав меня в напряжении, действительно вымотав нервы, не постеснявшись впутать в унизительные интриги своего приятеля и нашу дочь. Все, хватит, больше никогда, поклялась я. (Сколько раз до и после я повторяла эти слова!) Больше никогда. Гордон — в свою неподходящую квартиру, я — на поиски идеального дома. И что бы я ни думала о муже и его поведении, как бы он ни подстрекал меня, играя на чувствительных струнках, нельзя поддаваться на провокации. В разговоре с ним я должна оставаться целеустремленной, как лошадь в шорах, и неуязвимой, как луженая посуда. Это все, что мне остается.