— Будь я автобусным кондуктором, — заявил Гордон, — этого бы не случилось.
— Если бы ты был кондуктором, мы бы вообще никогда не поженились.
— Не поженились?
— Нет, конечно. Автобусным кондукторам не предлагают оплаченных туров в Германию.
Гордон озадаченно взглянул на меня:
— При чем тут Германия?
— Рейчел была зачата в Германии. Помнишь?
— Конечно, помню, но при чем тут наша свадьба?
Я уже хотела сказать грубость вроде «о, хватит болтать чепуху» или «включи мозги», но почувствовала, что муж говорит искренне.
— Ты что, забыл, что мы поженились, потому что должна была появиться Рейчел?
— Это ускорило наш брак, но поженились мы не только из-за нее. — Гордон посмотрел мне в глаза. — Верно?
Неизвестно почему я промолчала, глядя на него.
— Я хочу сказать, что любил тебя, Пэтси. Любил тогда, любил потом, люблю сейчас.
В горле стоял огромный ком. Гордон не был пьян и не хитрил, абсолютно искренне признаваясь мне в любви. Я сняла очки, чтобы лучше видеть. В ярко-голубых глазах мужа читалось самое серьезное подтверждение сказанному. Во мне шла отчаянная борьба с потерей уверенности и ее извечным близнецом — страхом. Такого поворота я не предполагала в самых смелых ожиданиях. Внезапно стало понятно, что мы делаем в дорогущем ресторане: Гордон снова ухаживает за мной.
— И это ты говоришь мне после того, что мы сделали друг другу, после всего, что высказали, вытерпели, после…
Гордон прижал палец к моим губам:
— Я знаю, знаю… Но со временем я смогу загладить свою вину. Может, когда мы начнем жить раздельно, сможем взглянуть на вещи по-иному? Начнем сначала! Вы — моя жизнь, ты и Рейчел. Не представляю, что я буду делать без вас, ей-богу, не представляю… Единственное, о чем я прошу, — не закрывайся наглухо, Пэтси, оставь дверь приоткрытой хоть на дюйм. Пожалуйста.
Что говорят в таких случаях? Могла я сказать: «Ты опоздал лет на десять», или «Ты выбрал странный способ демонстрации любви», или хотя бы «Я тебе не верю, и твои слова меня не тронули»? Не могла. Гордон сидел напротив, такой серьезный, полный надежды, маленький и сморщенный, что устраивать холодный душ было бы жестоко, поэтому я ответила:
— Мне обидно за нас с тобой и Рейчел и жаль, что все кончилось так печально. Правда, жаль. Но я не вижу способа похоронить прошлое и начать сначала…
— Не уходи совсем — вот все, о чем я прошу. Не закрывай дверь навсегда, впусти меня с холода в теплый дом…
Есть огромная разница между подвыпившим Гордоном — слезливым нытиком и тем, каким муж был в тот вечер. Он был совершенно трезв, абсолютно искренен, и я чувствовала себя виноватой за то, что не смотрю в будущее с тех же позиций. Я-то не могла дождаться, когда закрою эту самую дверь, запрусь на два оборота и выкину ключ. С другой стороны, пришло мне в голову, это может оказаться не более чем кратким всплеском негативных эмоций. А вдруг после разъезда мы заново научимся ценить, что имеем, и построим на этом новые отношения? Я подавила гнев, зародившийся в связи с покушением на мою почти-свободу, приказав себе не слишком упираться и не надевать шоры. Не исключено, что Гордон прав. Большой мир может оказаться неприветливым. Старый дьявол лучше нового…
— Почему не закажешь бренди и сигару? Ты это заслужил, — улыбнулась я Гордону.
— Но не по этим же ценам, — начал он, но, взглянув на меня, остановился. — Ты права, я это заслужил. Точно так же, как ты заслужила это, — и он широким жестом обвел зал ресторана, — за все годы, когда я мог сводить тебя сюда и не водил. Я понял, деньги — это не все. Нужно было чаще тебя развлекать.
«Вот черт, — подумала я, — как соблазнительно звучит…»
Жест ввел в заблуждение нашего официанта, который как по волшебству возник у столика. Гордон заказал два заключительных аккорда для себя и «куантро» для меня. В ожидании заказа он сиял, счастливый и непринужденный, каким я не видела его много лет.
— Я не хотел делать тебя несчастной, — говорил муж. — Полагаю, я просто занял основное место на сцене, все время захватывал главную роль. Профессиональная болезнь — недостаток времени. Разрыв между чувствами мужа и отца и реальной жизнью окончательно вышел из-под контроля…
Меня уколола мысль, что выражением «окончательно выйти из-под контроля» муж обозначил наш разъезд и развод, но вместо этого я сказала:
— Благими намерениями вымощена дорога в ад.
— В ад? — радостно переспросил Гордон.
— Именно. Это был настоящий ад — все эти годы…
— Ну не знаю… — Официант принес заказ. Гордон откинулся на стуле, с удовольствием смакуя бренди и блаженно попыхивая сигарой. — Не такой уж и ад, а, Пэтси? Я считаю, ты немного преувеличиваешь.