Я отвела Рейчел к Лидии, чтобы она выпила там чаю, заодно вытащив Брайана на прогулку, а на обратном пути увидела Уэббов — Пенелопу в прелестном темно-синем плаще с пояском и эполетами, чем-то напоминающем школьные пальто, и мистера Уэбба, чьего имени я не знала, смахивавшего на лощеного дельца из Сити в своем сером пальто с бархатным воротником. Они явно собирались на торжественный прием. Уэбб запихивал в багажник «ровера» огромную сумку — видимо, намечался не просто выход, но целый выезд в свет. Оба Уэббы старательно избегали смотреть в мою сторону, и это было прекрасно. Проходя мимо, я услышала вопрос, заданный Пенелопой: «Ты уложил подарок для Элисон?» — и предположила, что они намереваются проведать единственное дитя. Отлично, значит, я смогу включить музыку так громко, как захочу, и от души повопить, не навлекая на себя праведный гнев соседей. Супруги с другой стороны от меня почти не бывали дома, а когда приезжали, молодые, горячие и весьма динамичные, то очень часто поступали точно так же. Стены дрогнули от Рода Стюарта, мои туфли полетели в воздух, и, пока я скакала по дому в диком танце, Брайан произвел траурный выход из жизни, впав в комфортный, но часто нарушаемый собаколептический транс.
— Булстрод! — подзуживала я пса, надеясь, что упоминание о соседском кролике взбодрит его. — Булстрод! Булстрод! Булстрод! — но Брайана ничем не проймешь.
Вечер плавно перетек в дикую, в смысле атмосферных явлений, ночь. Свистел ветер, лил дождь, жалобно шелестели последние листья, сорванные с веток и разметанные шквалом. Я включила музыку погромче. Дочь надежно укрыта у друзей, я знала, что надену, такси ожидалось в восемь. Чего еще желать, в самом деле? Разве что (крайне мимолетное желание), когда придет время, — дружеской руки, которая застегнет мне молнию на платье. Однако помощь никто не предложил, и с молнией я мучилась одна. Когда я уже решила, что справилась с застежкой (у молний имеются раздражающий зубчик и дырочка, причем зубчик так и норовит проделать дыру в ткани, совершенно не собираясь попадать в предназначенное отверстие), раздался стук в дверь. Господи, испугалась я, не иначе призрак Пенелопы. К счастью, это от ветра стукнула створка собачьего лаза, проделанного в кухонной двери. Я пристально вгляделась в темноту. На улице творилось форменное безумие, странно поднимающее настроение: обычно иллюзия оторванности от мира, посещающая нас в бурю и шторм, вызывает чувство тревоги. Даже пес слегка насторожился: черный нос задвигался и полузакрытый глаз утратил коматозное выражение, что в случае с Брайаном можно считать аномально высокой активностью.
Итак, молния снова поехала вверх, зубчик и дырочка наконец-то встретились и застегнулись, леди готова, и — точно вовремя — прибыло такси. Я отправилась в Клэпхем по улицам, продуваемым холодным ветром.
Наверное, моя жизнь может показаться читателю чередой разнообразных вечеринок. Я уже слышу фырканье других одиноких родительниц: «Хм, все-то у нее гладко, но как быть с реальностью? Как насчет бессонных ночей в ожидании телефонного звонка или человеческого голоса — взрослого! — у дверей? Хм! И куда делась столь частая после развода проблема — недостаток средств?»
Ну, в том, что касается последнего, — и у меня случались длительные периоды, когда я едва сводила концы с концами. Добавлю, что государство должно без вопросов и одолжений снабжать любого одинокого родителя бесплатным телевизором, ибо без него в подобной ситуации простые смертные буквально сходят с ума. И видеомагнитофоном тоже — с бесплатным членством в видеопрокате. Но мне повезло: я жила в прекрасном районе, населенном представителями среднего класса, знающими толк в недорогих развлечениях. Забавно, но это и оказалось решением упомянутых материальных затруднений, ибо обеды у подруг, живущих по соседству, или поездки на метро с целью успеть захватить дешевое место в театре обходятся недорого, особенно если вашего единственного ребенка, приученного к дому, может убаюкать даже швабра увязавшейся за вами подруги, чей муж клюет носом над взятой на дом работой. Любому по средствам распить бутылку портвейна «Сейнсбери» вечером за кухонным столом (пусть из-за портвейна вы остались без гроша — облегчение мук одиночества бесценно!). Мне просто очень повезло. А может, дело не только в везении (никогда не забывайте хвалить себя, максимально увеличивая цену на товар самого повышенного спроса — самооценку). Человеку нужны друзья. Значит, необходимо завязывать дружеские отношения. Заводить друзей легко. Сохранять их дьявольски трудно. Никогда, даже в самые черные моменты, не забывайте, что подруги вправе рассчитывать на вашу помощь — сделка должна быть взаимовыгодной. На двадцать частей жалобного нытья добавьте одну часть блеска в глазах, и приятельницы не замедлят появиться. Мои просто житья мне не давали, за что навсегда останусь им благодарна, несмотря на непоколебимую веру девчонок, что единственным моим спасением станет специалист по компьютерным играм из Слоу или труженик интеллектуальной нивы, чистюля и педант с приятным характером, словно созданный специально для меня. Конечно, если вы принадлежите к большинству замученных бытом матерей-одиночек, лишенных возможности жить в ухоженном окультуренном районе, если у вас трое детей младше пяти лет, скудные алименты и старательно отгородившиеся от всего мира соседи — тогда да, вы имеете полное право ворчать. Пусть даже соседи не ведут с вами войну — они могут находиться в аналогичной финансовой пропасти. Портвейн «Сейнсбери» в этом случае трансформируется в пакет чипсов с бокалом «Гиннесса» за столом из клееной фанеры в дешевой забегаловке, а это уже не эффект поднятия настроения. Если душевные терзания все-таки вынуждают вас рискнуть и начать новый роман, цена попытки включает оплату ночной няни и стоимость платья, купленного вместо новых башмаков ребенку, в котором мамаша чувствует себя в силах завоевать мир. Добавьте к этому пару коктейлей в местном ресторане (даже при наличии реальной перспективы зажечь огонь в сердцах и глазах мужчин, оценивших вашу сексуальность), и затея становится невыполнимой. Порой меня бросало в дрожь от благосклонности собственной судьбы: куда ни повернись, везде участие и забота. Окружающие воспринимали меня как социальное животное, а не как парию, которой я на самом деле себя ощущала. Проще всего было бы валяться, как Брайан, отказавшись от погони за призраками, и сомнамбулически грезить о превращении в миссис Помфрет, но светская жизнь, казалось, твердо решила не оставлять меня одну. Честно говоря, не могу сказать, что это совпадало с моими желаниями: иногда человеку вполне хватает пиццы на двоих и милого щебета десятилетней дочери. Вечеринки случались, я на них ходила. Правда, держалась настороженно, но не признаюсь в этом никому, кроме вас.