Он смотрит, как Хэ Тянь подключает провода приставки к панели за телевизором, и вместо всего этого говорит:
— Не смей вербовать мою мать.
На что Хэ Тянь берёт покоцанный временем пульт и безмятежно отвечает:
— Ничего не могу поделать. Женщины от меня без ума.
И мать действительно без ума от этого уебана.
И весь окружающий мир без ума от этого уебана.
И когда Рыжий лихорадочно вдавливает кнопки в джойстик, пытаясь завалить персонажа, за которого играет Пейджи (беспорядочно нажимает на всё подряд, время от времени запальчиво интересуясь у Хэ Тяня, «который из этих мужчин герой, которым я играю?»), он закусывает нижнюю губу, забывая обо всём на свете, кроме того, что на небольшом экране телевизора сейчас Сабзиро, которого выбрал Хэ Тянь для матери, медленно, но уверенно, отнимает у Скорпиона Рыжего оставшиеся жизни. И когда Скорпион с достоинством откидывается, а Сабзиро исполняет кровавейшее фаталити с выдиранием позвоночника, а мама вскакивает с дивана, вскидывает руки и издаёт победоносный клич, Рыжий понимает, что смеётся, уронив голову в ладони. Понимает, что поднимает взгляд и смотрит, как Хэ Тянь обнимает Пэйджи за плечи. Поздравляет её с чистой победой профессионала, а потом натыкается взглядом на улыбку Рыжего и застывает, как будто внезапно забывает сделать вдох.
И застывает всё. Если бы какой-то мудила сейчас додумался кинуть в окно камень, он бы просто завис в воздухе вместе со стеклянными осколками.
И вдох действительно сделать очень сложно.
И прежде, чем резко отвернуться, уставившись на свой джойстик, Рыжий понимает. Он знает наверняка, почему весь окружающий долбаный мир без ума от этого уебана.
Блядь.
Ковролин под ногами такой мягкий.
Рыжий отрешённо думает: сколько же бабок угрохали на эту помпезность. Ему это не особенно интересно. Просто… дурацкая мысль.
У него сильно болит губа. Болят руки и ребра. Почему они так любят бить в челюсть и в зубы — загадка. Может быть, это что-то по Фрейду. Рыжий обычно целит в солнышко, чтоб сразу минус дыхалка. Так проще. В рожу — как-то слишком лично. Вот мажорчику в рожу он бы звезданул. А в Клетке — нет. Там нужно другое.
Когда Рыжий стучит, — громко, как обычно, — на двери остаётся небольшое бурое пятно от расквашенных костяшек.
Рыжий смотрит и думает — пиздец. Ходячий фарш.
Но когда Хэ Тянь открывает дверь, он больше не думает ничего.
Дверь открывается вовнутрь, а Рыжий встал так близко, что теперь почти на пороге. Хэ Тянь секунду хмурится, как будто только проснулся. Видимо, опять сидел на своём диване и таращился сквозь журнал. Теперь он коротким мазком осматривает всё тело Рыжего от носков убитых кед до глаз.
Говорит спокойно:
— Почему ты всегда избитый до полусмерти.
И это тоже не вопрос. Тоже просто дурацкая мысль.
На нём худи с крупной змейкой и закатанными рукавами. Домашние штаны и небольшой мазок соуса на щеке. Рыжий глубоко дышит носом и внезапно чувствует… запах.
Из квартиры пахнет едой.
Горячим мясом, печеными овощами. Приправами. Чем-то вкусным и аппетитным. Тёплым, как дома.
— Есть будешь? — спрашивает Хэ Тянь. Неловко показывает себе за плечо. — Я ужин приготовил.
Он приготовил ужин. Он приготовил долбаный ужин.
Рыжий хмурится.
Протягивает руку и сгребает в кулак крупную змейку на его худи. Делает шаг в эту мажорную квартиру, в эти ночные огни за стеклом, в этот запах и этот взгляд. И сталкивается разбитыми губами с горячим ртом.
Это даже не больно.
Не больно, когда Хэ Тянь, застывший на секунду, приходит в себя и, как ненормальный, обхватывает его затылок, с ходу делая поцелуй глубоким, — глубоким, — и теперь вкус крови не только у Рыжего на языке. Хэ Тянь как будто боится, что лафа сейчас закончится. С ходу начинает задыхаться, отрывается от Рыжего, заглядывает ему в глаза. Тотальная растерянность. Как у мальчика, заблудившегося в лесу. А потом целует опять. Мажет губами по его губам. Закрывает глаза и изламывает брови. Сипло дышит и гладит стриженные волосы у него за ушами.
У Хэ Тяня знатно срывает гайки. Рыжий смотрит, не отрываясь, как его корёжит, и это тоже похоже на маленькое землетрясение в грудной клетке.
Он отвечает на поцелуи и продолжает смотреть. Впитывает в себя этого ебанутого, как губка. Очень сухая губка, которую бросили в миску с водой. Это как кино. Он горячо дышит приоткрытым ртом и скалит зубы, когда Хэ Тянь толкает его от себя, к стене, но тут же оказывается рядом, притирается к его телу. Не отпускает ни на секунду. Приближает своё лицо к его лицу, смотрит в глаза горящими глазами, касаясь носом его носа.