Пейджи слегка вздрагивает, когда Рыжий разворачивается и резко захлопывает за собой дверь в комнату. Растерянно поднимает глаза.
— Извини, я… у него непростой характер, а после… я уверена, он очень сожалеет…
Хэ Тянь хочет спросить: а уверены, что вы воспитали своего сына?
Вместо этого он повторяет:
— Всё в порядке, я пойду.
— Конечно, но я не…
Он повторяет в третий раз:
— Всё будет в порядке.
А Пейджи… Кажется, Пейджи не верит.
Мать обычно звонит только по пятницам, чтобы удостовериться, что субботний ужин в силе.
С отцом в последний раз Хэ Тянь говорил по телефону лет семь назад, и не то чтобы он был против таких раскладов. У всех с отцами своя Большая История. У него истории почти нет. У него и отца практически никогда не было.
Поэтому, когда поздним вечером вторника на прикроватном столе разрывается звоном мобильный, Хэ Тянь, не глядя, нащупывает его рукой и принимает звонок, уверенный — это Йонг.
Этому полудурку всегда есть, что обсудить. В этом его большой плюс и его же огромный минус.
Хэ Тянь даже взгляд от телевизора не отрывает.
Смотрит, как симпатичная стройная девушка в коротеньких шортах наклоняется, чтобы подтереть Супер Впитывающей Губкой разлитый по полу сок. А если вы приобретете специальный Супер Удобный Держатель, вам даже не придётся наклоняться!
— Что, не спится? — лениво спрашивает Хэ Тянь, сонно моргая.
— Я выслал за тобой машину, — произносит отец, и Хэ Тяня подкидывает с постели. Он судорожно прижимает мобильный к уху.
— Что случилось?
Супер Впитывающая Губка всего за четырнадцать долларов, если вы позвоните прямо сейчас!
— Ты что, совсем идиот?
— Не понял.
— Ты себя видел?
— Ну, видел. Дальше что?
Взгляд Чжо задерживается сначала на рассеченной губе, потом — на разбитой брови. Многозначительно останавливается на глазах. Вот сука. Рыжий подаётся вперёд. Говорит проникновенно:
— Не знал, что тут только моделям можно пиздиться, чувак.
— Послушай… — Чжо откладывает планшетку с какими-то списками и цифрами на стол. Он сам себе бухгалтер и менеджер. — Дай себе ещё, — говорит, — немного времени, ладно? Восстановиться. Отдохнуть.
— Я долбаную неделю из дому не выходил. Этого отдыха достаточно.
— Тебе прилично досталось, ты…
— Мне поебать.
— …выглядишь так, как будто даже я смогу тебя уложить.
— Ну, попробуй.
Конечно, Чжо не пробует.
Чжо тяжело вздыхает и качает головой. Сплетает пальцы. Он не в Клетке, но на нём всё равно его любимая зелёная кепка и красная худи. Он как ходячий неофициальный бренд самого себя.
Рыжий слишком хорошо знает этот вздох, слишком хорошо знает эти сцепленные пальцы.
Он резко поднимается со стула и резко взмахивает рукой.
— Ну и нахер тебя.
— Гуань, послушай…
— Иди ты нахуй, Чжо. Я сам в состоянии решить, когда буду готов драться. Где Ли?
Чжо морщит лоб и жестом, полным раскаяния, разводит руками.
Блядь, если Ли тоже куда-то пропал, дело пахнет жареным. Однажды он уже исчезал — вернулся через пару недель со свежими синяками, оставленными явно не в уличных боях. В них было слишком много личного. Такие синяки оставляют бухие отцы или ёбнутые отчимы.
Чжо как будто мысли читает. Говорит:
— Он предупреждал, что его не будет какое-то время. Не хочет работать без тебя.
И добавляет осторожно:
— Слушай, по поводу Гао…
— Плевать на Гао.
— Я настоял на том, чтобы они больше носа здесь не показывали.
— Им же лучше, — на ходу бросает Рыжий, сверлит разъярённым взглядом железную дверь и здоровяка в чёрной обтягивающей футболке возле неё.
— Я жду тебя в следующее воскресенье, — говорит Чжо. — Могу посоветовать хорошую заживляющую мазь.
Рыжий оборачивается у самого выхода. Рядом с ним тяжело дышит хмурый охранник. Ходят слухи, что он даже говорить умеет, но Рыжий не слышал ни разу. Только тяжёлое, как у питбуля, дыхание. Чжо обожает называть его «секьюрити», но никак не сподобится заказать этому чуваку официальную форму с принтом.
— Я приду в среду, — говорит Рыжий. — И если ты опять выставишь меня, распрощаемся, понял?
Так выглядит блеф. Хорошая мина при плохой игре.
— А в школу ты не ходишь? — Чжо тактично игнорирует вторую часть фразы.
— Ты моя нянька, что ли?