Степка неловко хихикнул. В его одежде действительно проглядывало что-то женское.
— Ты собачку-то мою до городу доставил, ай нет? — спросил он, чтобы переменить тему разговора.
— А как же! Так вместе с псом в город и приехали. В вертолеты собак теперь не пускают, — на машине ехали.
— Ай, спасибо, Коська, спасибо, — старик чуть не прослезился. Он даже сунулся было поцеловать Костю. Костя поморщился: от старика несло перегаром — видно, Катька провожала его основательно.
— Довезти-то довез, — сказал Костя, — а вот что дальше с ним стало — не знаю.
— А и не надо знать! — с жаром сказал Степка. — Собака, как судьба — сама идет, дорогу знает.
Костя не стал высказывать подозрение, что на этот раз и собака, и судьба дорогу потеряли: неведомо, что случилось с собакой после той встречи с двумя ментами из линейного отдела. Может быть, они её поймали. А может, сбежав от них, она попала к другим ментам… Об облавах в городе и комендантском часе он тоже промолчал.
А вот о ружье Степки отозвался философски:
— Да, из такой «тулки» только белок валить. И то с третьего раза.
Степка недопонял, и поэтому промолчал. Ему никто не сказал, для чего его позвали. Сказали — «собирают лучших», — он и пошёл, как дурак. Может, на слет какой, может, грамоты давать будут, или продукты.
— Ты на волков когда-нибудь ходил? — спросил Костя.
— Нет, однако! — лицо Степки вытянулось. — Волки нам не помеха, да и нету в наших краях волков. Изредка забредают, поглядят, что поживиться нечем, — и уходят.
Тут Степка долгим взглядом посмотрел на Костю, и до него дошло.
— Слышь, Коська! — сильно понизив голос и оглядываясь, спросил он. — А нас что, волков стрелять собрали?
— Может, волков, а может, и собак, — так же тихо ответил Костя.
Степка отшатнулся.
Поглядел на Костю недоверчиво:
— Не врешь?
— Точно. Из города приказ, от чрезвычайной комиссии.
Степка заозирался в крайнем волнении.
Доверительно склонился к Косте:
— А нельзя ли как-нибудь… того… Отказаться, что ли?
— Надо было раньше отказываться.
— Это точно… — вздохнул Степка. — Не сообразил, однако. Катька бы сказала — болен, мол, Степка, никуда не пойдет, — небось, начальник-то и уехал бы ни с чем. Лежал бы сейчас под боком у Катьки. А я подумал — вдруг, грамоту дадут, или припасов…
— А ты скажи, что заболел. Да и ружье у тебя дрянь, на волков никак не годится.
Степка просиял:
— Спасибо, Коська! Обязательно скажу! Так и скажу!
Но сказать ничего не пришлось: на поле выбежали несколько начальников, и один из них громким голосом приказал охотникам грузиться в вертолет.
— Однако… — начал было Степка, но охотники уже стояли в очередь, Степке неудобно было протестовать, когда все молчали, да и начальник на его «однако» не обратил никакого внимания: он был занят важным разговором с Костей. Тыкал пальцем в карту, показывал рукой куда-то за горизонт.
Потом объявили посадку. Охотники — кто деловито, кто с явной неохотой — полезли в вертолет. Костя и районный охотовед стояли в дверях.
Внезапно Костя сказал:
— Пьяного на борт не возьму!
— А кто тут пьяный? — удивился охотовед.
И инстинктивно прикрыл рот рукой.
— Вот он! — Костя кивнул на Степку.
Степка хотел было возмутиться, даже рот раскрыл, но тут же примолк, заметив мелькнувшее на лице Кости зверское выражение.
Охотовед посмотрел на Степку. По мере осмотра лицо охотоведа делалось все сумрачнее. В конце концов он плюнул и сказал:
— Собирают невесть кого! Он же из древних, на собак охотиться не станет. Тундра! А ружьё… Нет, ты только посмотри, какое у него ружьё! Ты где такое ружьё взял, а?
— Катька дала, однако! — сказал Степка в недоумении.
— Ну, и катись к своей Катьке, ворон стрелять!
— Ворон не стреляю, однако. Белку бью, соболя, когда и зайца, быват…
Степка освободил руку и стал загибать коричневые корявые пальцы.
— Эй! — крикнул охотовед, указывая на Степку, — Кто-нибудь! Вытащите его из очереди.
Стёпку отпихнули.
— Иди домой, отец, в свой чум! — крикнул ему Костя.
Стёпка промолчал. Он понял, что Костя просто так шутит.
Вертолет улетел.
Стёпка стоял один посреди площадки. Ветер набил ему полы снегом, запорошил плечи, шапку, рукава… Он стал похож на снеговика. И долго стоял ещё, пока вертолет не превратился в маленькую точку, а потом и вовсе не исчез в серой бесконечности небес.