Я прожил с ней совсем не долго, но воспоминания о ней до сих пор щекочут моё сердечко, заставляя смеяться мою собачью душонку.
Я всегда стараюсь быть счастлив. Но в те моменты я был счастлив немного по-другому. Кажется, по-настоящему!
Как пёсик свободный – предпочитаю свободу от всего, в том числе и от имени. Для чего это оно вам – имя? Правильно, чтоб вас звали. А меня никто и никуда не зовет, смеются только да гоняют. Но я не против, ведь иногда, всё же, кое-кто зовёт. Один такой момент стоит тысячи плохих, ведь найдя друга – я обретаю и новое имя. То я гордый Вольдемар, вон для того забулдыги. Придумал себе, что я реинкарнация его бездомного друга. А для девочки из общаги я был Альфредом, тоже гордо звучит. Когда тебя называют Альфредом, знаете ли, сам собой втягивается животик и выпрямляется спина. А вот если Булкой назовут, то я бегу сразу в раскоряку и улыбаюсь как душевно больной. Однажды один студент назвал меня Воппером, во смеху то было.
А так да, нет у меня имени. Есть статус хорошего мальчика, а вот имени нет.
Пожалуйста дайте.
Я обычная собака, без имени и прочих красот. Моя планета мне абсолютно понятна. Мой мир всегда открыт и виден каждому. Для прохожих я не то, что открытая книга, а скорее открытая брошюра, выкинутая торопыгой-офисником по пути на свою серьёзную работу. А потому новых истин или откровений я не открываю для себя уже очень давно. Слишком много лет для меня все происходит одинаково изо дня в день. Плохо это, или хорошо, я не знаю. Не разобрался пока.
Однако знаю точно, что, погружаясь в подобные мысли, я ни разу не нашел в них спокойствия и удовольствия. А ведь для чего-то мы живем. Кто как. Я вот для кайфа, приключений и попутного тёплого ветра. И в мыслях о бытности окружения этого точно нет.
И поэтому я надумал себе то, что нет смысла в нахождении новых истин и откровений. Весь смысл – в их поиске. Ведь только на пути к познанию чего-то отвратительно нового ты и найдешь то, что на самом деле искал.
Лежал я как-то на тротуаре, и мимо моего пухленького носика прошла выразительного вида девушка. У нее были короткие волосы, от которых пахло летом и дождем. И в этот момент я представил в своей томной, скудного размера голове то, что никогда не представлял.
Всю свою сознательную жизнь я жил свободным собачонкой, не знающей толком любви и прочих заключений. Ну было там несколько месяцев в общаге, но это была лишь вспышка в моей жизни. Появилась да потухла, я успел забыть, почти.
Но в этот момент я впервые в своей жизни захотел уснуть с этим запахом волос, в ногах этой тоненькой, прекрасной девушки. Лежа в ее ногах, нижайшим, но любимым существом.
Нижайшим, но любимым.
А так… Обычно я засыпаю странно. Голову мотает из стороны в сторону. Дабы угомонить голову – топлюсь в подушке. Пытаюсь зарыться носом как можно глубже.
Одну лапку кладу под подушку, на холодненькое. Так мне спокойнее. Обнимаю и целую воздух.
Завитушки в моей голове разной формы и говорят о разном.
Завитушки в моей голове любят то, что я люблю, но сильнее.
Всё, чем я увлекаюсь – все это они обожают и жаждут гораздо больше, чем я. Они мечтают делать это, а я не могу иногда даже начать. Они думают о том, как круто было бы начать это делать, хотя бы попробовать.
А я тоже думаю, но не могу.
И в эти моменты те самые завитушки начинают очень приятную игру со мной. Они рассказывают мне, каким прекрасным для меня был бы мир, если бы все получилось. Я вижу себя важным и любимым, когда они это говорят. Любимым всеми, любимым человеком. Уже не псом, а тем, кого ждут и ценят. Ну, как минимум, знают.
В отличие от вашей любви моя собачья не нужна никому
Стучусь головой о дверь супермаркета, и не больно. Совсем. Представляете? И я не представляю, отчего так. А ведь там, за стеклянной дверью, живут люди. Людишки маленькие, но зажиточные.
И скуднейшего вида – людищи. И все равно им весело. Танцуют, пляшут в жизни-магазине. Берут с полок, что захотят. Едят прям там, здесь и сейчас. Тусят с колбасой, занюхивают сыром, поскальзываются на вине и зависают часами в чайном отделе. И улыбаются друг другу, пусть и лицом иначе.
А я не могу туда попасть. Я тоже хочу там, с ними, упиться молоком и лечь спать в булки с повидлом.
Но не выходит! Никак не зайти! Скребусь – не откроют. Залаю – не услышат!
Стою тут, мокну. Дождь постукивает по носу, песчинки прилипают к лапам и морда вся в перьях. Ну почему мне туда не попасть? Я же пытаюсь, до слёз пытаюсь делать как люди! Или меня просто не пускают?