Он весело постучал в низенькую дверку домика, где жил. Хозяйка отворила неожиданно скоро.
Хорохорин пробежал мимо, поскрипывая намерзшими половицами коридора, но она остановила его:
— Вас ждет там какая-то!
— Кто? — почти крикнул он, и сердце у него замерло.
Хозяйка покачала головой. Он торопливо проскользнул через темную прихожую в свою крошечную комнатку. Там было темно, в маленькое окно едва проникал свет уличного фонаря, но и его было достаточно для того, чтобы узнать в сидевшей за столиком гостье Веру Волкову.
Он остановился за порогом, недоумевая. Вера с любопытством смотрела на него. Он растерянно прохрипел:
— Здравствуйте!
Вера расхохоталась.
— Удивительный вы человек, Хорохорин! Когда не надо, вы чуть не догола раздеваетесь, а когда нужно, вы и пальто не догадаетесь снять! Нормальный вы человек или нет?
Он подошел к ней:
— Вера, зачем вы пришли?
Голос у него дрогнул. Вера не без нежного лукавства отвернулась, ответила тихо, почти покорно:
— Еще нужно и об этом спрашивать?
— Вера!
Он метнулся к ней, потом прочь, сорвал с себя пальто, шапку, шарф, бросил все это куда-то в угол и первый раз в жизни опустился перед женщиной на колени.
Этот жест тронул Веру. Она обняла его голову и положила ее на свои колени.
— Нет, право, вы милый, оказывается!
— Вера! — вырвался он. — Вера! Зачем вы пришли? Говорить об Осокиной? Дразнить меня… Или…
— И то, и другое, и третье! — оборвала она его.
— И третье? — крикнул он.
— И третье! — как-то вздрогнув вдруг, но совершенно твердо ответила она.
— И вы будете приходить ко мне…
Она посмотрела на него со скукой, но тотчас же улыбнулась:
— Пока Осокина у меня, буду к вам ходить. Что делать…
— А потом?
— А потом вы будете ко мне ходить… да что вы торгуетесь? — раздраженно добавила она. — Ну?
Она распахнула шубку и с какой-то змеиной ловкостью спустила ее с плеч, с рук. Цветистый капот скорее угадал, чем увидел в сумерках Хорохорин. Он прижался к ее груди и вдруг с веселым смехом, с той простотой и легкостью, с какой обращался с Анной, опрокинул Веру на кровать.
Глава II. Т ОТ, КТО ЛЮБИТ
Для нашего шахматного турнира тот вечер был самым решительным, и клуб задолго еще до начала игры был переполнен. Хотя большинство следивших за турниром шахматистов не сомневалось, что первенство останется за Королевым, тем не менее интерес к партии Сени с Очкиным, имевшим тогда уже звание мастера, был совершенно исключительным, благодаря замечательным успехам Сени на этом турнире.
Королева, после того как он получил звание чемпиона нашего города, а затем и всего Поволжья, у нас мечтали послать на последний международный шахматный турнир в Москву, и надо пожалеть, что разыгравшиеся у нас события помешали этому. Мы же не сомневались, что юному мексиканцу, привлекшему внимание всего мира, пришлось бы сильно потускнеть, если бы на турнире появился наш чемпион!
Вечером Королев волновался, немножко нервничал, потирал руки, старался шутить и смеяться, но отвечал как-то невпопад большею частью и даже Зою, явившуюся в клуб, долго не замечал.
Он пожал ее руку, буркнул:
— Хорошо, что зашли! Только не убегайте, как вчера!
— Вы же и вчера не проиграли?
— Да, да! Нет! — резко ответил он, заглядывая ей в глаза, и вдруг рассмеялся с какой-то тихой уверенностью. — Нет, я не проиграю! Силища какая-то ко мне привалила — вот, чувствую ее!
Он убежал от нее тут же и, точно торопясь приложить к делу свою силищу, кричал:
— Когда же начинаем? Пора!
— Очкина нет! — развел руками распорядитель.
— Где он?
— Не приходил еще!
Грец, вертевшийся тут же, подошел, заметил:
— Что за черт! Я же его час назад встретил — он сюда шел!
— Он один был? — ехидно спросил распорядитель.
— Нет, с девицей какой-то.
— С Гриневич?
— Кажется, она!
Распорядитель свистнул и развел руками. Королев пожал плечами, буркнул сердито:
— Как это не противно нашим ребятам бегать за шелковыми юбками! Пустая куколка.
— Не забудет же он о турнире, черт возьми?
— Может быть, — рассмеялся Грец. — Забыл же он, где свой карман, где чужая касса.
— Что ты болтаешь? — оглянулся на него Королев. — В чем дело?
— Хорохорин говорил, не знаю. Во всяком случае, казначеем уже сам Берг сидит в кассе… Понятно, откуда у него галстучки и брючки!
— Это уж черт знает что такое! Что ж Хорохорин.
— Да он вчера как сумасшедший тут был, а сегодня и носу не показал Анна его к черту послала Вот в чем дело!
Сеня с досадою вывернулся из кучки прислушивавшихся студентов и хотел уйти, но распорядитель кричал уже
— Начинаем Очкин здесь. По местам, товарищи!
В комнате стало тихо, через минуту шарканье ног прекратилось, игроки уселись за столы, окруженные толпами зрителей.
Зоя протискалась вперед и стала смотреть на игру
Белые достались Очкину. Кто-то сзади Зои вздохнул сочувствуя Королеву, и тут же кто-то огрызнулся Рано хоронишь! Смотри, как он начал!
Нарядненький партнер Сени начал игру конем Этот модный ход преследовал цель — вывести слона, но задержал развитие центра и ослабил пешку.
Спохватившись, Очкин начал играть осторожно. Зрители погрузились в молчание. На четырнадцатом ходу, после рокировки, он двинул пешку и тогда своими же пешками запер слона. Ход Сени был очевиден для всех — он переставил коня под одобрительный шепот зрителей. Тогда весь правый край белых оказался скованным, находящимся под постоянной угрозой.
Очкин растерянно закурил папироску. Сеня укрепился, прежде чем перейти к окончательной атаке. Только на двадцать первом ходу начался давно подготовлявшийся и решительный натиск. Белый конь заметался, не зная, как спасти своего короля.
— Нет уж, не поможет! — шепнул кто-то за спиной Зои.
Черные мастерски добивали врага. Несмотря на лишнюю фигуру, у Очкина не было защиты. Он встал, прежде чем зрители успели обдумать красивое и сильное завершение игры.
— Сдался! — глухо сказал он.
Оглушительный гром аплодисментов встретил поднявше гося пожать руку партнеру Королева. Он, отвечая на поздравления, выскользнул из толпы и подошел к Зое.
— Очкин плохо играл, — торопливо говорил он. — Черт знает, что с ним сегодня. Я думал, не знай что будет, а вышло легко… Рассчитывал на ничью! Уйдемте отсюда, а то будут без конца говорить и поздравлять… С чем тут поздравлять?
— Поздравлять, может быть, и не нужно, — тихонько заметила Зоя, когда они вышли из клуба и пошли по тихой улице, — но прекрасно всякое мастерство… Это все равно, какое мастерство, — добавила она, — лишь бы был настоящий мастер!'Делает ли сапожник ботинки, или доктор Самсонов оперирует больного… Играют ли в шахматы или читают стихи, но всегда покоряет мастерство!
— Великая вещь, — ответил Сеня.
Над ними было высокое небо, зеленые звезды и голубая луна. В провалах каменных улиц сияли огни.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Все равно…
Каменные улицы вывели на черную площадь. Зоя шла чуть-чуть впереди, опираясь на его руку, к белому дому с высокими каменными ступенями и круглыми колоннами.
Она улыбнулась:
— Посидим здесь?
Он, не отвечая, постлал на ступеньку полу своего пальто и сел. Зоя опустилась рядом. Сеня взял руками ее голову и обернул к себе.
— Зоя!
— Что?
Он рассмеялся.
— Я об одном только сожалею, что вы не можете видеть, как вы сейчас хороши!
— Только сейчас?
Лицо ее было близко, и влажные ее губы кружили голову. Он положил свои крепкие руки на ее плечи и еще на какое-то огромное расстояние приблизил ее к себе.