Движения солдатика стали прерывистыми, рваными. Он затряс ногой, обмяк, обвис в стальной хватке.
Физкультурник осторожно опустил его на пол, снял автомат и положил рядом. Расстегнул ремень, примерил на себя — талия у паренька была прямо как у примы-балерины Большого театра. Пришлось отпускать ремень сантиметров на десять. Штык-нож, рожок в брезентовом подсумке. Расстегнул бронежилет, нацепил на себя. Коротковата кольчужка, но все лучше, чем ничего.
Ухватив солдата за ногу, потащил его в темноту, к правой лестнице. Барбоски, почуяв покойника, заволновались, забрехали. Физкультурник взял автомат и пошел к дверям.
Еще один солдатик стоял на броне, отвернувшись от крыльца, осматривал улицу и темный двор. Покуривал. Верхние пуговицы на груди расстегнуты, ремень приспущен. Каску, понятно, снял. «Дед». «АК» поперек груди, правая рука на автомате, в левой держит сигаретку.
Боковые люки бэтээра предусмотрительно закрыты. Солдат же поглядывал по сторонам, в темноту. Собственно, если бы не яркие пятна света, падавшие из окон третьего этажа, во дворе вообще было бы — хоть в жмурки играй.
— Боец, огоньку не найдется?
— Есть, — кивнул тот. — Кинуть?
— Да не надо. Я сейчас поднимусь.
Физкультурник уцепился за скобу, ловко вскарабкался на броню, ткнул солдатика стволом между лопаток.
— Автомат сюда, живо, — скомандовал сдавленным свистящим шепотом. — И ремень снимай.
Почему-то стараясь не сгибаться в пояснице, деревянным движением солдат медленно стащил с плеча автомат, положил его на броню. Расстегнул ремень.
— Да не греми! — выдохнул физкультурник. — Ты — водила?
— Стрелок-наводчик.
— А чего куришь тада? Чего не у оружия?
— Так близко ж. Весь двор в «слепой» зоне. Пулеметом не простреливается.
Не спуская глаз с пленника, физкультурник подобрал подсумок. Вытащил рожок, переложил в подсумок задушенного солдата. Второй отстегнул от автомата и сунул в карман спортивных штанов — места в подсумке больше не было. Итого у него теперь четыре полных рожка. Ремень он отпихнул ногой в сторону, а разряженный автомат повесил на плечо. Оставлять нельзя — заметят.
— Лезь вниз. И смотри, надумаешь шуметь — пристрелю на хрен.
Солдат послушно спустился в десантный отсек. Физкультурник влез за ним, прижал палец к губам. Водительский отсек освещался тусклым зеленоватым светом, идущим от приборной панели.
Услышав шум за спиной, водитель повернул голову:
— Ну чего там, т-арищ кап-тан? — да подавился фразой, увидев направленный в лицо ствол. Бормотнул озадаченно: — Ни хрена себе.
— Оружие, — приказал физкультурник. — Оружие сюда, быстро. И подсумок! Пристрелю, нах! Ты, на пол. Живо. Мордой вниз. — Это уже стрелку. Тот послушно брякнулся на колени, опустился на бронированный пол. — Ты, значит, водила?
— Ну? — буркнул тот мрачно, пропихивая в отсек подсумок и автомат. — А чо?
— Я тебе «чокну» сейчас.
Физкультурник присел, надевая подсумок. Таскать три магазина в карманах было неудобно. Положив автомат на колени, посматривая то на пленников, то на ремень, он пропустил «хвост» в узкие брезентовые в петли.
Водила вздохнул. Велик был соблазн бросить машину вперед и тут же ударить по тормозам. Этот отморозок летел бы через весь отсек. Грохнулся бы башкой о стенку силового отделения и — пишите родителям. Да только опасно. Здоровый мерин. Если бы быть уверенным, что сознание потеряет, — одно дело. А так… хрен его знает, как все закончится. Оружия нет, а голыми руками такого лося поди свали. А если он еще и раньше до автомата дотянется, тогда точно — пипец. Кабы не скорый дембель, можно было бы и рискнуть, а так не…
Физкультурник расплылся в ухмылке. При оружии да такой технике он чувствовал себя повелителем мира.
— Давай сюда лезь, — скомандовал водителю.
— На хрена? — спросил тот.
— Лезь, блянах, тебе говорят!
Парень вздохнул, сполз с кресла, протиснулся в боевой отсек.
— И чего?
— Этого вяжи, — кивнул физкультурник на лежащего на полу стрелка.
— Чем я тебе его вязать буду? — возмутился тот.
— Шнурки из ботинок вытащи! Быстрее, блянах!