— Ну, что делать… — вздохнул Ильин и нахмурился. — Комиссия сейчас решит.
— Да что она решит, эта комиссия! — в сердцах сказал губернатор. — Только и знают, что деньги клянчить: то на наводнение, то на засуху.
Он говорил о комиссии по чрезвычайным ситуациям.
Ильин сказал:
— Что касается меня, то я думаю так: опасных собак надо отстреливать. Остальных отлавливать в плановом порядке.
— "В плановом!" — передразнил Максим Феофилактыч. — Да ты видел, что они сегодня утром с мужиком сделали?
— Это в Третьем микрорайоне? Видел.
— Там же весь гараж кровью забрызган! Даже кости разгрызли! Это же не собаки уже, а какие-то звери!
Ильин помолчал. Подождал, пока губернатор слегка подостыл и заговорил:
— Знаешь, ко мне вчера на приём один мужичок пришёл. Еле-еле пробился сквозь мою Людочку, — а ты же знаешь, она и танка не пропустит, под гусеницы, если надо, ляжет, — так вот, мужичок этот оказался краеведом. По профессии он этнограф, но давно уже на пенсии. Его страсть — мифология о собаках.
— Чего-чего? — сделал круглые глаза губернатор.
— Ну, сказания, сказки, исторические свидетельства… Короче, всё, что связано с собаками. Город-то у нас старый…
— Я в курсе, — не без яда заметил Феофилактыч.
Ильин игнорировал этот выпад и продолжал:
— Да, городу почти четыреста лет… И за эти четыре столетия у нас, оказывается, накопилось множество фактического материала о собаках. Ещё начиная с тех, что жили с местными самоедами.
Ильин сделал паузу, на которые был большим мастером, и добавил:
— И ты знаешь, этот дедок очень много интересного рассказал.
— Ну-ну, — поощрительно сказал Максим Феофилактыч, придвинул бумагу, взял "паркер". — Ты только скажи, как его фамилия.
— Фамилия у мужичка простая — Коростылёв. Он в пединституте преподавал когда-то, лет сто назад. Ему сейчас под восемьдесят.
— И что же он рассказал?
— Оказывается, — подался вперёд Ильин, — в нашем городе уже случалось подобное. Обычно — во время неурожаев, голода, эпидемий. Первый раз — лет триста назад, при Петре Великом. Тогда в окрестностях города объявились собаки-людоеды. Из города люди боялись выезжать, а обозы с продовольствием, — мукой, рыбой, мясом, — посылались из деревень под усиленной охраной. Мужики, кстати, отказались ездить, — обозы вначале сопровождали бабы, а у города их встречали служилые казаки.
— Ну? — заинтересовался губернатор.
— Ну, и обозы пропадали. В городе мор начался. Народ тоже озверел. Друг друга есть начинали, вроде собак…
Губернатор отложил ручку, так и не сделав ни одной записи. Вздохнул.
— А причем тут бабы?
— А вот тут первая загадка: баб, женщин-крестьянок, то есть, волки почему-то не трогали.
— Не трогали? Волки?
— Ну, или собаки, только одичавшие, — поправился Ильин.
Губернатор поискал глазами что-то на столе, не нашёл, и уныло спросил:
— И что?
— Ничего, — пожал плечами Ильин. — Я на всякий случай дал задание своим летописцам в мэрии в архивах покопаться.
Помолчали.
— Ты что же, считаешь, что сейчас у нас тоже — голод, неурожай? — вдруг набычился губернатор. Его щёки слегка заалели.
Ильин дипломатично промолчал.
— Что, люди с голоду пухнут? — повысил голос Максим Феофилактыч. Пристукнул по привычке ладонью по столу. — Я знаю, кто и с чего пухнет! С жиру они пухнут!..
Снова помолчали: оба знали, кто пухнет, и почему.
Ильин сказал:
— Коростылев говорит, что и у местных племен — остяков, самоедов, — я, если честно, в них слабо разбираюсь, — тоже с собаками были проблемы. Чуть ли не до войн доходило.
— Может, это были волки? — неохотно спросил губернатор.
— Может быть. Но Коростылев говорил о собаках.
Губернатор поворошил белый чуб.
— А может быть, это и не волки, — сказал Ильин.
— Да какие волки… — Феофилактыч махнул рукой. — Волки к городу за километр не подойдут, а вокруг Черемошников и вовсе на два километра промзона, железная дорога, пригороды, дачи…
— И не волки, и не собаки, — продолжая свою мысль, с нажимом сказал Ильин.
Губернатор вскинул на него почти прозрачные глаза, опушённые белесыми ресницами.
— Ты что? Ты на что тут намекаешь? А? Договорился!.. Оборотни, что ли, у нас завелись? Ты думай, что говоришь. Хотя, конечно, зачем тебе думать! Не с тебя, а с меня голову будут снимать.
Ильин пожал плечами.
— Остяки с оборотнями дел не имели. Они считали, что это тени околевших собак…
Губернатор развел руками:
— Ну-у, теперь уж точно договорились, дальше некуда! — хмыкнул и снова ожесточенно поворошил изрядно поредевший за годы губернаторства чуб.
Губернатор помолчал.
— Конечно, тебе можно говорить, птица-говорун, — повторил Феофилактыч одну из своих излюбленных мыслей. — Москва-то не с тебя, а с меня спросит. Я, я здесь за всё отвечаю!
И он снова стукнул ладонью по столу.
В дверь заглянул Колесников, один из членов комиссии по ЧС.
Губернатор строго взглянул на него, сказал:
— Подожди.
— Понял, — кивнул Колесников. — Только все уже собрались.
— Вот пусть все и подождут! — прикрикнул Максим Феофилактыч.
Дверь мгновенно закрылась.
— Ну, — повернулся губернатор к мэру. — И чем тогда дело кончилось? С бабами?
— Да ничем. К весне собаки пропали. Часть собак изловили, поубивали, голодом в ямах заморили. Остальные разбежались. Там вот что интересно: тогдашний воевода шамана приглашал. Шаман, вроде бы, ему и подсказал, что надо сделать, чтоб от собачьей напасти избавиться.
Ильин замолчал.
Губернатор вздохнул:
— Сейчас мы, значит, тоже шаманить будем… Да, кстати, ты своего спецавтохозяйственника уволил?
— Пока нет.
— Почему?
— Ну, так известно, почему.
— На больничный сел? — хмыкнул губернатор.
— А то… — Ильин сделал паузу. — Между прочим, у них, у мусорщиков, тоже есть жертвы. Заместитель по безопасности Лавров пропал. Последний раз его видели на городской свалке. То ли бомжи изловили и съели, то ли…
Губернатор давно привык к шуточкам мэра, и смеяться не собирался.
— Это который заместитель Лавров? Тот самый Лавров, что ли?
— Тот самый.
— Зря мы его тогда, после налоговой полиции, сразу не посадили, — задумчиво заметил губернатор. — Глядишь, сейчас живёхонек был бы… Ну, вот начальник УВД Гречин сейчас нам на комиссии и доложит, кто пропал и куда. И почему, кстати, Лаврова вовремя не посадили.
Ильин невесело рассмеялся.
А губернатора внезапно осенила новая мысль:
— Что ты про бомжей сказал?
— Да пошутил я. Может, говорю, Лаврова бомжи поймали и съели. Их там, на свалке, целая колония обитает.
— Да я не про то! — отмахнулся Максим Феофилактыч. — Ты лучше вспомни: кто первый труп обнаружил? Ну, тот, что за железнодорожным переездом на Черемошниках?
— Бомж, — вспомнил Ильин, и даже привстал. Идея, действительно, многое могла объяснить.
— Вот! — радостно сказал губернатор. — И тут — опять бомжи. Соображаешь?
И, не дождавшись ответа, нажал кнопку вызова:
— Комиссия вся собралась? Так чего она ждёт?! Пусть заходит! — рявкнул в микрофон.
* * *
Черемошники
На этот раз Алёнка уже спала, когда Он бесшумно вошёл прямо в её сон. Он опустился на колени (если у него были колени) перед постелью и, сгорбясь, замер. Большая тёмная фигура с лунным контурным ореолом.
Алёнка, не просыпаясь, протянула руку, нащупала мягкую, шелковистую шерсть. Стала гладить её. Шерсть искрилась. Он сидел, не шевелясь, и было непонятно, нравятся ему поглаживания Алёнки, или нет.