Гроза подняла шерсть и опустила голову, испустив протяжный грозный рык. Даже не взглянув на брата, она повернулась к Стали.
— Вот, значит, каковы твои приёмы? Ты трусишь, избегая открытого противостояния, поэтому действуешь только исподтишка, обманом и предательством! — пролаяла Гроза. — Ты не стоишь того, чтобы марать о тебя клыки! — Она смело шагнула к Свирепой предводительнице, но Белла и Лапочка мгновенно преградили ей дорогу.
— Успокойся! — негромко приказала Лапочка.
— Жаль, что я так поздно узнала правду! — звонко пролаяла Гроза. — Альфа стаи Свирепых псов — жалкая трусиха! Ты опозорила свою стаю, свою породу и своё предназначение!
Сталь окаменела, потом её глаза выкатились из орбит.
— Ты… ты… — прохрипела она, клацая зубами. — Ты предала свою кровь, ты живёшь с шелудивыми крысами, которых ни одна благородная собака не назовёт стаей! И после этого ты смеешь обвинять в чём-то МЕНЯ?
Счастливчик лизнул Грозу в ухо, пытаясь успокоить её.
— Сталь вызывает тебя на бой, — негромко предупредил он и содрогнулся, вспомнив страшные слова, брошенные Сталью.
«Юная Свирепая собака станет причиной последней битвы, которая разорвёт небеса и похоронит наш мир под снегом и кровью…»
Страх холодной змеёй прополз по спине Счастливчика. Он ошибся, Сталь вовсе не вызывала Грозу на бой, она хотела… хотела её убить.
Предводительница Свирепых псов резко вскинула голову.
— Эй, Клык, иди сюда! — коротко рявкнула она. — Здесь, с моего места, будет лучше видно, как умрёт твоя сестра!
Молодой Свирепый пёс кивнул и захромал к своей Альфе. Проходя мимо сестры, он даже не повернул головы в её сторону, продолжая смотреть прямо перед собой.
Даже сейчас, после всего, что случилось, Счастливчик почувствовал невольную жалость к бедному Клыку. Но, вопреки всему, он не мог выгрызть из своей памяти того упрямого ясноглазого щенка, которого они с Микки когда-то давным-давно спасли из Собачьего Сада и принесли в лагерь полуволка.
Да, сейчас Клык ничем не напоминал того смешного бокастого Ворчуна — его неухоженная шерсть свалялась и комьями висела на рёбрах, уши были изуродованы клыками соратников, на лапах и боках виднелись уродливые шрамы, многие из которых кровоточили. Казалось, каждый шаг причинял несчастному боль.
«Они сломали его, — с тоской и яростью подумал Счастливчик, чувствуя, как его сердце сжимается от гнева и сочувствия. — Они убили в нём всё живое, храброе, доброе, преданное и любящее, они превратили его в жалкое подобие собаки. Ах, Ворчун, если бы ты остался с нами, всё было бы иначе…»
Клык дотащился до Стали, неуклюже сел рядом с ней. Глаза Стали сверкнули в полумраке, она приоткрыла пасть и медленно провела языком по зубам.
Счастливчик тяжело вздохнул.
«Клык сам выбрал этот путь. Ему так хотелось найти настоящую стаю, стать своим среди своих, что он закрыл глаза на всё. Он остался со Сталью даже после того, как она на его глазах убила Вертушку. — Счастливчик задрожал от напряжения. — И всё-таки, почему Сталь не убила Клыка, как убила Вертушку? Он тоже родился после Большого Рыка, а значит, она должна считать его опасным…»
Он поёжился, вспомнив, как Сталь недавно обронила, что за последнюю услугу она наградит Клыка быстрой смертью. Правда, она ещё не «закончила» с Грозой, но, зная кровожадную беспощадность Стали, можно было догадаться, что она не откажет себе в удовольствии нанести неожиданный удар.
— Беги, Клык! — залаял Счастливчик, бросаясь вперёд. — Беги отсюда! Беги!
Но прежде чем молодой пёс успел понять, что происходит, Сталь резко повернула голову и вонзила клыки в его горло. Кровь упругой дугой брызнула из раны, окропила серые стены туннеля. Сталь дёрнула головой — и горло несчастного Клыка разошлось в стороны, из распахнутой багровой раны с бульканьем хлынула кровь. Тело молодого пса забилось на полу, выгнулось дугой, передние лапы заскребли по полу, разбрызгивая алые лужи.
Гроза в ужасе взвыла, её одинокий вопль эхом облетел стены туннеля.
Счастливчик окаменел, не в силах отвести глаз от корчившегося на полу тела Клыка. Молодой пёс бился в судорогах, совсем как Ужас, когда на того накатывали видения. Только Клык не видел никаких видений.
Он просто умирал.
Сталь торжествующе стояла над его телом, оскалив окровавленные клыки.
Все собаки молчали, потрясённые увиденным. Даже Свирепые псы не издали ни звука, было очевидно, что страшная смерть Клыка вселила в них ужас. Зато Сталь упивалась своей расправой. Сильным ударом лапы она отшвырнула тело умирающего Клыка к стене, потом наклонила голову и стала слизывать его кровь со своей шерсти.