А Клык всё никак не мог умереть. Теперь тело его тряслось, как в лихорадке, глаза закатились под лоб, так что показались белки — круглые и белые, как Собака-Луна. Но вот он страшно захрипел, из его из пасти хлынула кровавая пена — и всё закончилось.
— Ты его убила, — прошептал Счастливчик. — Он был предан тебе до конца, он был готов на всё ради тебя — а ты его убила!
Сталь со стуком поставила лапу на камень.
— Преданность тут ни при чём. Я сделала это ради всех собак — в том числе ради вас, ничтожных, — так что скажи мне спасибо. — Она бросила косой взгляд на свою притихшую стаю. — Что примолкли? Всесобаки говорили со мной. Я исполняю их волю. Все щенки, рождённые после Большого Рыка, должны быть истреблены. Теперь осталась только одна. — Сталь сверкнула глазами и уставилась на Грозу. Потом слизнула со своих усов последние капли крови Клыка. — Пора покончить с этим! Сейчас я уничтожу последнюю угрозу!
Счастливчик инстинктивно заслонил собой Грозу. Потом не выдержал и покосился на молодую Свирепую собаку.
Ужас медленно таял в глазах Грозы, сменяясь бешеной ненавистью. Она с усилием оторвала взгляд от окровавленного тела своего несчастного брата, потом с лёгкостью оттолкнула Счастливчика своим мускулистым плечом и остановилась перед Сталью.
Та напружинила плечи, приготовившись броситься на Грозу. Потом вдруг замерла, неуверенно косясь по сторонам, вскинула голову.
— Что это? Что происходит?
Гроза тоже застыла и завертела головой по сторонам.
Теперь и Счастливчик почувствовал нечто странное. Воздух в туннеле всколыхнулся и задрожал, вызывая неукротимое желание бежать без оглядки. Шерсть Счастливчика встала дыбом, он бросил быстрый взгляд на Лапочку. Его подруга стояла, открыв пасть и вытаращив глаза.
— Это как в Западне, помнишь? — еле слышно прошептала она. — Так было перед тем, как стены обрушились…
Пернач вжался в стену, Кинжал тоненько, по-щенячьи, заскулил.
— Это как раньше! — провыл он. — Как перед уходом Длиннолапых!
— Да что это такое? — пролаяла Гроза, в недоумении глядя себе под лапы. — Я чувствую, как Собака-Земля отряхивается. Она сердится? Она заболела? — Гроза отпрыгнула назад, посмотрела на Счастливчика. — Что происходит? Почему вы все ведёте себя так, будто что-то знаете?
— Потому что мы уже застали похожее, — шёпотом ответил ей Счастливчик.
Откуда Грозе знать об этом, ведь она родилась после Большого Рыка! Гроза, конечно же, слышала о нём, но не могла представить, что это такое. Впрочем, на объяснения времени уже не было. Счастливчик повернулся к Белле и Лапочке, быстро прошептал:
— Нужно делать лапы, пока Свирепые отвлеклись!
Лапочка тут же сорвалась с места и помчалась по вздрагивающему каменному полу. Белла бросилась следом, петляя, чтобы обежать приросших к месту Свирепых собак. Счастливчик подтолкнул Грозу.
— Бежим!
Не дожидаясь ответа, он бросился в глубину туннеля и через мгновение с радостью услышал уверенный топот лап за спиной.
Земля продолжала вздрагивать.
— Собака-Земля говорит с нами! — провыла Сталь. — Она гневается! Она предупреждает, что зарычит снова и погубит всех нас, если мы позволим проклятой собаке сбежать!
Счастливчик обернулся. Пернач, прижав хвост, неуверенно переминался с лапы на лапу. Кинжал смотрел в чёрную пасть туннеля, где скрылась Гроза, но не торопился срываться с места, его передняя лапа застыла в воздухе.
— Воздух дрожит! — завыл он.
— Мне всё равно, что делает воздух! Бегом! — прорычала Сталь, но впервые в жизни её стая осталась на месте. Опасность, подстерегавшая их в глубине туннеля, страшила Свирепых псов больше, чем гнев Альфы.
«Они не будут нас преследовать!» — с облегчением понял Счастливчик. Это было настолько невероятно и чудесно, что его лапы сами собой налились силой и помчали его вперёд. Бросив быстрый взгляд на Грозу, он стиснул зубы, превозмогая боль в прокушенной лапе, и припустил вперёд что было сил.
Свернув за угол туннеля, Счастливчик и Гроза одновременно увидели мелькнувшие впереди хвосты Беллы и Лапочки — обе собаки уже протискивались через узкую трещину в скалах, через которую лился солнечный свет.
Счастливчик и Гроза выскочили следом и остановились перед выходом, жадно глотая холодный сырой воздух. Когда они снова бросились бежать, то сразу почувствовали, что земля немного успокоилась и больше не тряслась, как в припадке.