Лёлька старалась, как могла, но пацаны ловко загнали её на край котлована и, не видя других путей к отступлению, она полезла на отвал, надеясь вырваться из окружения вЕрхом. Но неукреплённый склон поплыл под ногами и девчонка, вместо того чтобы вверх, довольно бодро заскользила вниз... к трём метрам глиняного обрыва, тщательно "обгрызенного" ковшом экскаватора.
- А-А-А-А! Мама!
- Лёлька, ты куда?! - только успел удивиться Борька, тупо глядя, как та с визгом катится в пропасть, потому что всё равно ничего другого сделать бы не успел. Зато успел во всех красках отчаяния представить сцену объяснения с родителями - Лёлькиными, своими... И подумать: "Доигрались!" Но пока он это думал, случилось чудо.
Мимо пронеслось глухое "Грррав!", и здоровенный лохматый пёс с тяжким "гупом" впечатал лапы в край котлована. А пока опешивший от такой наглости грунт решал то ли подержаться ещё, то ли сразу обвалиться, девчонка была ухвачена за плечико платья и одним махом совершенно по-волчьи закинута на холку. Мощный толчок, и возмущённый грунт с чистой совестью ухнул в пропасть, но пёс со своей добычей уже вынесся от опасного края и в два прыжка достиг Борькиного места остолбенения.
- Ррррав, - выплюнул он из пасти многострадальную ткань, но Лёлька, вопреки ожиданиям, осталась висеть на его шее.
Морда пса отразила удивление и он пригнул передние лапы - Лёлька продолжала клещом цепляться за шерсть. Тогда псина замотал головой, будто отряхиваясь. Только это заставило девчонку, наконец, свалиться... но она тут же восторженно потянула руки обратно:
- Сабача, ты пришёл! Давай знакомицца! - ухватила она пса за лапу и принялась энергично трясти. Тот удивлённо уставился на отторгаемую конечность.
- А што вы тут делаите? - появился с гребня запыхавшийся Витька. - О! Пёса! - обнаружил он приятеля и тут же устремился гладить и чухать. Пёс шарахнулся было, неловко скача на трёх ногах, но с другой стороны уже подобрался на корточках Борька и, недолго думая, запустил руки в собачью гриву.
- Ух ты, какая шерсть глыбокая!
Пёс уселся на хвост, осознав безнадёжность сопротивления, и страдальчески вознёс морду к равнодушному на его проблемы небу:
- "Ку-утя-а-а-ата..."
-- Ух ты, здорава! - немедленно обрадовалась вся компания. - А ты, правда, разговариваишь?! А как тибя завут?
Пёс задумался, чисто по-собачьи склонив набок голову. Потом открыл пасть и со вздохом проворчал:
- "Зовут, зовут... По-всякому зовут. "Хороший собака" зовут. "Где эту чёртову псину носит!" зовут. Тётямаша зовёт: "Бурашечка, иди ешь!" А МОЙ зовёт: "Буран, ко мне!" Вот, сами смотрите - как зовут", - выпятил он грудь и на ней обнаружился, вынырнув из шерсти, кругляшок тёмно-жёлтого металла с выбитыми буквами, подвешенный на кожаном шнурке. Детвора едва лбами не стукнулась, сунувшись одновременно посмотреть.
- Шо-то написана! - сделал открытие Борька.
- Ой, а я ищё не все буковы знаю, - загрустила Лёлька.
- Дай я! - отодвинул товарищей Витька и с серьёзным видом поднёс медальон к глазам. - "24 ПО", - прочитал он, - "Бу-ран". Ищё каки-то цифры...
- О! Тибя же Бураном завут! - сообразила детвора и тут же вознамерилась употребить приобретённые знания на практике: - Буран, сидеть! Буран, лежать! Буран, голас!
- У-у-у-у! - тоскливо выдал в пространство пёс, окружённый заботой и вниманием.
- Бурашка харо-о-оший... Буранчик ла-а-апочка... Бура-а-а-анчик... соба-а-а-ака... - шесть ручонок погрузились в густую шерсть, безжалостно лаская и немилосердно тиская и чухая. "Лапочка" стоически терпел, только встряхивался и отворачивался от самых назойливых поползновений, как то: показать зубки, открутить ушки, дать каждому по лапе, причём одновременно, и - "отдай, дурак, это мой хвост, я первая вилять заняла!". Потому что понимал - доказывать, чей это на самом деле хвост уже бесполезно. Кутя-а-ата!
Наконец, банда натешилась и стала замечать другие развлечения, кроме терзания "братьев меньших". Хотя, не заметить загадочно облупленную коробку недостроенного кинотеатра было сложно. Она высилась в центре стройплощадки, как старинный замок, окружённый недоштурмовавшими его войсками со всякой штурмовой техникой и приспособлениями. Полазить там было для Борьки мечтой жизни. Это было даже интереснее собаки.
- Идём на кинотятр! - загорелся он идеей.
- О! На кинатятр! - немедленно воспылали энтузиазмом остальные члены банды.
Только собака не воспылал. Больше того, попытался с чего-то загасить активность малышни, взгавкивая и поскуливая за их спинами. А когда это не помогло, просто ухватил Борьку за штанину.
- Пусти! Ты чиво?! - задёргался тот, балансируя на одной ноге, но Буран не только не пустил, а ещё и потянул на себя. Борька не удержался и шлёпнулся на попу. Пёс оставил Борькину штанину и метнулся к Лёлькиному платью.
- Ай, Буранчик! Дурак, порвёшь! - затрепыхалась она, "заякоренная" в четыре лапы.
Видя такое дело, рассудительный Витька остановился сам.
- Кажицца, Буран не хочит, - озвучил он нервное поведение пса.
- "Не хочет! Не хочет! Не хочет!" - буркнул Буран, как только выплюнул из пасти измочаленный край платья.
- И чиво хватацца, сказать словами ни мог? - обиделась Лёлька. Пёс только выразительно на неё посмотрел, мол, ожидать от собаки "словами" - это ты, девочка, вообще загнула.
- А давайти... давайти... - задумался Борька, оглядывая поле деятельности, и нашёл, что хотел: - Идём на трактар!
Собака был моментально забыт, а всё воображение занял мощный, тяжёлый даже на взгляд бульдозер, больше похожий на подбитый танк. Рядом торчала такая же "подбитая" железная будка. Борька быстро туда доскакал через грязь, и перво-наперво, зачем-то попытался взять штурмом гладкий литой щит, но сорвался и с полуоборотом шлёпнулся на землю, больно шандарахнувшись бедром о металл. "Уййй!.." - потёр он ушибленное место. Однако, рассиживаться было некогда - следом подтягивалась вся банда.
- Оба-на! - обрадовался Витька и с ходу вознамерился повторить подвиг товарища, но поступил рассудительней - сначала забрался сбоку на балку. Борька оценил преимущества и тоже полез на балку:
- ВГАВ-ррр! - догнало его сзади, и собачий нос ткнулся в попу. - "Ну куда?! Ну зачем вы туда полезли?!" - проскулил пёс, стоя на задних лапах, а передними загораживая Борьке проход.
- Мы на ту сторону перелезим! - похвастался тот, а Витька, уже перебравшийся на фронтальную часть, напряжённо пропыхтел:
- Тут можна протти!
Пёс рванулся было туда, но сзади раздался восторженный визг Лёльки:
- А я тожи к вам!
-РГАУ! "Ты-то куда?!" - кинулся пёс обратно, но девчонка уже забралась на гусеницу, а там - чтоб уж далеко не ходить - полезла на крышку двигателя, зависая при этом едва не вниз головой.
Буран жалобно заскулил и заметался, пытаясь всех проконтролировать, но явно не успевал. Тогда он в отчаянии сел на хвост и принялся гулко и методично лаять в пространство. Такая демаскировка подействовала. Банда прекратила подрывную деятельность и пристыжено спустилась на землю к своему четвероногому няню. Пёс перестал, наконец, сотрясать воздух и устало дыша, прилёг на брюхо. Лёлька немедленно пронялась сочувствием.
- Харо-о-оший... харо-о-оший... Бурашка ла-а-апочка... Буранчик ахраняит!
Постепенно извинения были приняты и в качестве знака благосклонности подставлено брюхо - грязное и, наверное, блохастое, но кого это интересует! Сюсюканье над "хорошей собачкой" многократно усилились. Однако, Борьку эти "сюси-пуси" не интересовали.