— Отлично, приступим! Аuf wiedersehen, лорд Морфин Гонт!
Странно, белый нож показался ему пустым и обычным. Даже привычный холод куда-то ушел из него. Но когда он испил крови Гонта, чужая холодная сила так и хлынула, расползаясь под кожей…
Комментарий к Глава 12. Смерть, которая преклонит колено https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%B5%D1%81%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D1%87%D0%B5%D0%BA Тис, как и кипарис, кладбищенское дерево. По материалам с Поттермор, палочки из тиса пользуются дурной славой, как темномагические, но иногда попадают к настоящим героям. У кипариса по Роулинг нет зловещей репутации, это древесина героев, но http://www.symbolarium.ru/index.php/%D0%9A%D0%B8%D0%BF%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%81,_%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE
Парные палочки, одна из которых тисовая – это именно то, о чем вы подумали. Тема ещё будет раскрыта.
Клинок сделан из Чардрева.
Джон Гонт – историческое лицо.
====== Глава 13. Тот, чьё имя запретно ======
Я видел их, валяясь трупом под луной.
Луна горела окровавленной звездой.
© Агата Кристи, «Четыре слова”
Он осознал, что ему холодно. Если он мог чувствовать холод, значит, он еще существовал. Не только как дух. Рядом послышался какой-то звук — будто всхлипнула женщина или ребенок. Раз он слышит, возможно, у него осталось и зрение? Гарри открыл глаза. Он был в странном белом мареве. Порыв ветра бросил ему в лицо снежное крошево. Оглядевшись, Гарри понял, что находится на вокзале Кинг-Кросс, но стеклянный купол разрушен, и по всему огромному залу ледяной ветер гоняет снег и острые холодные осколки.
Снова раздался ни то стон, ни то всхлип. Прикрыв глаза от ледяного крошева ладонью, Гарри пошел на звук. Из белого марева перед ним нарисовался каменный алтарь, на котором лежала девушка. Ее глаза были закрыты, как во сне, и она металась, словно ее мучили кошмары. Каштановые волосы разметались по серой поверхности камня, а тонкие пальцы терзали крепко зажатый в них цветок — розу неестественного ярко-синего цвета. Гарри потянулся к ней, чтобы снять с алтаря, но тут из тени появилась фигура человека в магловской военной форме, резким движением преграждая ему путь.
— Мне жаль, но вы ничем не можете помочь ей, — тихо, но твердо произнес он с заметным польским акцентом, печально улыбнувшись. Волосы у него были черными, будто вороново крыло, губы мертвенно-серыми, а ордена в виде звезд на груди горели, словно злые красные глаза. — По крайней мере, здесь.
— Она моя студентка, — возразил Гарри, наконец-то узнавший девушку. — И вас я, кстати, тоже видел. На портрете в кабинете директора вы все время спите, но, выпив Вечернюю тень, я видел вас с инфери, мертвыми слугами!
— Зеленое зрение, — мягко ответил его собеседник, словно это все объясняло. Но Гарри сначала не понял о чем речь. Цвет глаз, возможно? У самого человека в магловской форме они были ярко-голубыми. Но тут он вспомнил, что читал об этом в «Волховании всех презлейшем». — Вино колдунов? В наших с вами широтах как-то больше принято обращаться к белым Чардеревьям.
— Никогда о них не слышал, не понимаю, о чем вы говорите, — Гарри опять выдал желаемое за действительное. О Чардеревьях он читал там же, но полагал выдумкой. — Стойте, мы оба мертвы? А как же девочка? Если она здесь не проснулась, значит, она еще жива?
— Мы с вами не вполне мертвы, поскольку целы существа или предметы, вмещающие часть наших душ, неужели вы правда не чувствуете? — собеседник Гарри удивленно поднял тонкие темные брови. — Почему сейчас мы здесь, и где это здесь находится — более сложный вопрос. Полагаю, вы правы насчет девочки.
— О нет, — Гарри приложил руку к лицу. Шикарно! Ну и в теле какой зверушки ему предстоит доживать? «Только не в Кричера!» Ладно, и так ясно. — Магия души. Я-то тут причем?! А девочка?!
— Старые боги неспокойны, — печально проговорил человек в магловской форме, проигнорировав слова Гарри. Он вообще был слишком расслабленно-меланхоличен и для военного, и для темного волшебника, его мягкая манера даже располагала к себе, но все это не отменяло его связи с запрещенной магией, в причастности к которой он еще и обвинил самого Поттера. — Они жаждут крови. Прислушайтесь, вы тоже сможете услышать.
Гарри действительно почудилось что-то вроде «Отдай… чистая кровь… отдай его кровь…». Добрые какие эти Старые боги!
— Так ваши Старые боги — фанатики чистокровных?
Человек в магловской форме рассмеялся.
— Что вы, они не мои, я атеист. Ими становятся, при некоторых обстоятельствах, — он бросил на Гарри заинтересованный взгляд. — Вы действительно ничего не знаете об истинном преимуществе чистой крови?
— Нет у чистой крови никаких преимуществ, — хмуро ответил Гарри, которому эта риторика смертельно надоела еще во времена учебы на Слизерине. — Это просто мифология, призванная обосновать, что одни люди лучше других. Как фашизм.
— Ложь, — его собеседник покачал головой. — Как чистокровный добавлю — сладкая ложь. Ни ваша версия, ни версия поклонников чистоты крови в корне не верны. Чистота крови и древность рода безусловно ценны в одном — они обеспечивают хороший результат при ритуале жертвоприношения. Правильно убив волшебника из древнего рода даже магл способен сотворить мощную магию.
Гарри живо представил, как человек в магловской форме с мягкой извиняющейся улыбкой перерезает глотку истошно вопящему о своей чистокровности Паркинсону или Малфою. Картинка получилась до тошноты отчетливой.
— Что, пробовали приносить людей в жертву?
— А вы? — перевел стрелки тот, загадочно усмехнувшись.
— Пробовал. Себя.
— Тогда вам повезло больше, чем мне, — неожиданно серьезно ответил человек в магловской форме. — Никогда не хотел связывать свою судьбу с вооруженными силами, но… Мне все равно повезло больше, чем другим. У меня была возможность продвигаться по службе, делать что-то полезное, но все чаще и чаще мне было необходимо жертвовать жизнями людей, без всякой магической подоплеки, так, как любой командующий на любой войне делает это.
— Вы заговариваете зубы. Я говорил не о том, — перед глазами встал кабинет Старой Бэт, как слизеринцы прозвали Батильду Бэгшот, времен шестого курса. — Сэр, что вам известно о хоркруксах?
Человек в магловской форме наградил Гарри долгим оценивающим взглядом.
— Это сложная магия, которую сами друиды и прочие древние жрецы относили к запрещенной. Нельзя занимать чужую «шкуру». Нельзя вселяться в человека. Будучи в шкуре зверя, нельзя спариваться с животными и есть человечину. Нельзя создавать хоркруксы, — вот это все Гарри действительно слышал впервые. Значит, они не миф, чтобы ни говорила Батильда Бэгшот. — Я был аврором, сражавшимся с темным волшебником, который сейчас называет себя Гриндельвальдом, и здесь оказался по его злой воле, как и вы. Зачем вам знание о хоркруксах?
— Питер-крыса, злобный дух Хогвартса, — стоит ли рассказывать темному магу? Да какая уже разница, зато этот тип разбирается в подобном точно получше Локхарта. Было бы что терять. — Я наткнулся на упоминание Хоркрукса в легенде о нем. Нет, я знаю, что это предмет, в который можно заключить душу, но механизм работы не понимаю. Возможно, если я раскрою секрет хоркрукса, я смогу изгнать Крысу, — Гарри смутился. Он упустил свой шанс и понимал это. — Смог бы, если бы узнал раньше, я хотел сказать.
— Изгнать? — кажется, ему наконец удалось чем-то заинтересовать собеседника. — Я, правда, не изучал историю Британии после свержения безумного Лорда Эйриса детально, но мне казалось, это неподтвержденная фактами легенда.
— Нет, я видел его своими глазами. Он убил мальчика, Седрика Диггори с Хаффлпаффа. Я ничего не смог сделать.
— Вы уверенны? — видимо лицо Гарри сильно перекосило, поскольку его собеседник тут же уточнил: — Я имею в виду, что это могла быть иллюзия, или боггарт, чтобы отвлечь от настоящего, вполне живого убийцы. Вы можете рассказать, как все произошло, подробно?