— Знаю. На вас жалуются, Дайна!
— Кто? — заинтересовалась я, уже догадываясь об ответе.
— Пани Бедвира и Матиуш, — не разочаровал меня князь. — Они в один голос утверждают, что вы позволили себе лишнее… А Матиуш, он…
Пришлось ущипнуть себя, чтобы сдержать смех. Ох уж мне эти благородные господа! Надо же так выразиться! Но лицо Витолда было строгим.
— Это не смешно, Дайна, — сказал он. — Пани Бедвира очень несчастна. Она иностранка, война лишила ее родины. А несколько месяцев назад трагически погиб ее муж. Ее стоит пожалеть…
Это он мне назло, да? Стоит пожалеть! Она молодая, здоровая, у нее целы руки и ноги, живет в замке на всем готовом… О чем жалеть? А этот Матиуш — он кто?
— Послушайте, Дайна, — подавшись вперед, заговорил князь, — я вас прекрасно понимаю и не осуждаю. Вы просто делаете свою работу, а пани Бедвира, она… может поднять скандал. Я этого очень не люблю.
— А я не люблю, когда мне мешают делать мою работу, — отрезала я. — Этот ваш Матиуш — он вам кто? Брат?
— Не совсем, — замялся Витолд. — Он только наполовину Пустополь. По матери. Отца у него нет. Других родных — тоже. Мой отец пожалел его и оставил в замке, хотя всякий другой избавился бы от младенца…
— Он — бастард? — догадалась я. «Никто и ничто!» Все понятно. Нагуляла пузо юная княжна, а от кого — не сказала. Такого действительно стоило пожалеть — ведь незаконнорожденного могли кому-нибудь подбросить или вовсе убить. Сколько таких новорожденных тайком закапывали в саду под кустами сирени? Но все же… жалеть? Раньше надо было думать.
— Да. Вы мне обещаете?
— Ваше сиятельство, — я скрестила руки на груди. — Вы наняли меня, чтобы я обеспечивала вашу безопасность. Вот и не мешайте. Я же не учу вас, как надо управлять княжеством!
Особенно когда у тебя есть конкурент в лице незаконнорожденного родственника.
Ответить князь не успел. В коридоре опять послышались быстро приближающиеся шаги. Дверь распахнулась, и порог переступил милсдарь Генрих Хаш. Лицо старого рыцаря исказилось, когда он увидел меня.
— Что вы здесь делаете?
— Дайна меня охраняет, — ответил Витолд.
— Уже нет, раз пришел я, — отрезал седой ветеран и кивнул на дверь. — Вы свободны.
Пришлось подчиниться. Перед уходом я заметила странный взгляд, брошенный на меня князем.
ГЛАВА 5
С тех пор как мастер Лелуш прописал князю постельный режим, тот обедал и ужинал в одиночестве, если не считать меня.
Помню, как в первый вечер ему накрыли стол в комнате. Витолд внимательно посмотрел на блюда и удивленно вскинул брови:
— А почему только на одного?
Слуга переспросил:
— Ваше сиятельство ждет гостя?
— Никого я не жду. Но Дайна тоже наверняка хочет есть!
— Я? — не поверила своим ушам. После той первой неудачной попытки усадить меня за общий стол и полученной от милсдаря Генриха гневной отповеди Витолд Пустополь не заговаривал на эту тему. Я уже привыкла бегать в людскую, где в любой момент могла рассчитывать на кусок хлеба с ветчиной или миску каши. Предложение меня удивило.
— Присаживайтесь, — как ни в чем не бывало улыбнулся князь. — Не стесняйтесь. В конце концов, вы же не только мой телохранитель, но и шляхтенка. И потом, — он подмигнул, как мальчишка, — никто же из них не узнает!
Хм… Ну если только так. Пожав плечами, придвинула стул, уселась. Намаявшись за день на ногах, сразу принялась за еду и по привычке сама при этом подливала себе вина. Мясо было прожарено отменно. И с такими приправами! Пальчики оближешь. Я просто вгрызлась в положенный на тарелку кусок. И не сразу заметила, что мой сотрапезник ничего не ест — сидит как парализованный.
— Что не так? — поинтересовалась с набитым ртом.
— Вы всегда так едите? — прошептал Витолд.
Я пожала плечами. Никогда над этим не задумывалась. Во время войны уже как-то привыкла, что еды не всегда хватает, часто приходилось наедаться впрок. Правда, на фронте кормили совсем не так. Каша, щи, иногда крупяная похлебка или кулеш — больше ничего. В доме у Яницы меня тоже разносолами не баловали, неудивительно, что я так накинулась на «господскую» еду.
— Никогда бы не подумал, — пробормотал мужчина, услышав мое сбивчивое объяснение.
— А что?
— Ну, понимаете, — он повертел в руках бокал, сделал глоток, — я всегда полагал, что женщины должны как-то… ну, иначе вести себя за столом.
Я еле сдержалась, чтобы не нахамить. Удержало язык за зубами воспоминание о том, что этот мужчина платит мне деньги, а значит, стоит быть вежливой.