ЗА ЖИЗНЬ
Меркурий спит, не досчитав до ста,
Забот неутомимых мнимый пленный,
И этот мир на трижды трех китах —
Простое уравнение Вселенной…
Имеем: осень, солнечный денёк
плюс энное количество рублишек
российских — их не то, чтобы излишек,
но, в общем-то, хватает на чаёк
кенийский (или всё ж — квазикенийский?);
а пиво с водкой — пусть другие пьют!
И в доме — сор, бардак и неуют,
но честь интеллигенции российской
и вятских марку — держим высоко.
Работа — так уж чтобы без халтуры,
любовь — так уж любовь, не шуры-муры.
Хандра? Ну, а кому сейчас легко…
Меркурий? — пусть он спит себе, Меркурий:
Вселенная вздыхает глубоко…
ВОСПОМИНАНИЕ КИТАЯ
На каменном папирусе
Я нашла свое лицо
Эпохи Эхнатона
В короне солнца
Бумажный тигр
эпохи Лао Даня
ожившим камнем
тянет свою лапу
к моей душе,
мурявкая сердито,
над чёрною водой
(Жидки чернила!).
В какой земле мои оборванные корни?
КОВБОЯМ ИЗ ГОЛУБОГО САЛУНА
До полуночи светит неоновым светом
Голубая гостиная каждый четверг.
Тот не может ещё называться поэтом,
кто себя испытаниям здесь не подверг.
Ой, крутыми парнями мы стали!
Чуть не так, и — навскидку, в упор…
Пробежимся по диагонали —
не годится! И весь разговор.
Не стихи, а кривые обрубки;
ни на грош в них поэзии нет!..
Ртутно-люминесцентные трубки
льют холодный отравленный свет.
ЧТО ЧЕМ ПАХНЕТ
Настанет пора тополиного пуха,
и люди подхватят, распахнут одежды.
И тут ты узнаешь, как пахнут надежды —
немножко лилово, приятно для нюха.
К любимой с единственной розой и с водкой
придёшь ты, надеждами полный к тому же.
А в нос шибанёт табаком и селёдкой —
увы, это запах ревнивого мужа.
С мороза тобой принесённая роза
куда-нибудь плюхнется белой лягухой.
Вот тут ты учуешь, как пахнет угроза —
о, резко хреново, опасно для уха.
Уйдёшь, проклиная всю эту палитру.
Весь мир почему-то представится косо.
А дома зубами откроешь поллитру
и с горя хлебнёшь до лилового носа.
«Мышонок — мышонок и есть…»
Мышь
на выстывшей за ночь плите
аппетитно хрустит в темноте —
уплетает мои сухари.
Кот Василий, проснись, посмотри.
Мышонок — мышонок и есть:
— Ай, страшно!.. — и в норку скорей.
Рассыпал крупу — нет бы съесть!
Изгрыз с полведра сухарей.
Из дырки таращится в мир —
В кладовку. А полки — пусты…
Ах, масло! И сало! И сыр!
Коты вас сожрали, коты!
Сожрали, и в масленку — пост…
Мышонок совсем ни при чём.
Антенною вытянув хвост,
На полке гремит сухарём.
«Рукописи не горят без спичек…»
Рукописи не горят без спичек…
Рукописи не горят без спичек.
Спички вышли. Где там саламандра,
что в огне гуляет без скафандра,
слизывая мысли без кавычек?
Что, огонь, твоей не слышно песни?
Саламандра смотрит виновато:
рукописи не горят, хоть тресни!
Может, в них водички многовато?