– Мой Харитон непопулярен, – заметил старик. – Последняя книжка до сих пор пылится в книгохранилищах.
– Пусть тебя это не заботит, – поморщился славянин. – Важно, что её прочли несколько владельцев вилл в Альбанских холмах.
– Это важно вам, но не мне, – отбрил высокоучёный Ном.
– А разве не важна польза отечества? – нажал Световит. – Ты делаешь то, что доступно немногим – предотвращаешь злые умыслы.
– Я в это не верю, – старик глянул на собеседника исподлобья. – Зачем вам мой стилус, когда у вас есть мечи?
– Я объяснял тебе это много раз, – сказал офицер, подавляя зевок. – Когда злодеяние совершено, мы имеем право пользоваться мечами. Такими делами занимается Инквизиция. Но если нужно заранее разрушить замыслы противника, потребны иные средства. Для этого и существует Провокация. У нас есть свой арсенал средств, начиная от подкупа и шантажа…
– Вот именно, – не удержался Аркисий. – Это-то вы умеете.
– Да, и это тоже, – офицер не изменился в лице, – но иногда нужно воздействовать не на страхи и пороки человека, а поразить самый корень его намерений, то есть воображение. В частности, когда человек читает в развлекательной книжке о том самом, о чём он думает ночами, это не просто пугает, это сковывает волю. Многие преступные и нелепые замыслы были убиты в зародыше именно таким способом.
– По-моему, вы морочите голову и себе и начальству. Но вас не переубедить, – Аркисий бессильно уронил руки на колени. – К чему такой запутанный сюжет? И на кого в данном случае намёк? Опять на козни аравийцев? Вам не надоело?
– Чрезвычайно, – ответил Световит искренне. – Но пока аравийцы существуют, с этим придётся считаться. Золото, которое получают демагоги вроде Гипербола – аравийское.
– Вы так боитесь этого Гипербола? – усмехнулся старик. – До чего силён Рим, овладевший миром, но не могущий победить одного человека!
– Мы овладели миром, потому что не относились с пренебрежением ни к одному человеку, – ответил Световит, – и вовремя вырывали с корнем те слабые ростки, из которых могли вырасти большие беды. Гипербол – как раз такой росток. Но сейчас речь не о нём. А о другом, чьё имя ты сегодня услышал. Георгий Гагар, кормчий «Аспера», первого космического корабля. Настоящее имя его – Ури Хагар, и он аравиец. Сегодня он стал знаменитым. У знаменитых людей может быть большое будущее в политике. Нас это беспокоит. Как и слепая страсть Первого Гражданина к космическим исследованиям.
– Но если вы это знали, почему? – Ном не договорил.
– А кто, по-твоему, оплатил космическую программу? Фаларика взял деньги у аравийцев. Иначе наш Первый Гражданин не отчитался бы перед Сенатом, и с ним бы сделали то, что ты так красочно описал в своём злополучном опусе.
– Если вы так боитесь, – Аркисий Ном посмотрел в лицо офицеру, – что вам стоит устроить этому Гагару несчастный случай во время полёта? Или Инквизиция неспособна на такую жестокость?
– Мы способны на многое, – заметил Световит. – Но мы не желаем Гагару зла, он смелый человек. Пусть только наш новый Икар поймёт, что его крылья скреплены воском, и если он поднимется слишком высоко, Солнце этот воск растопит, а он падёт. Впрочем, объяснить это нужно не Икару, а Дедалу. То есть тем, кто запустил его в полёт. И я не имею в виду уважаемых инженеров… Поэтому ты напишешь для нас историю о кесаре Аврелиане, который непредусмотрительно взял деньги из рук некоего маленького народца с большими амбициями.
– А что случится потом с этим Аврелианом? – поинтересовался Ном.
– Думаю, ничего хорошего, – Световит неприятно улыбнулся. – Скорее всего, он погибнет. Например, будет зарезан своим секретарём, тайным иудеем, опасающийся разоблачения. Надеюсь, ты понял?
– Даже так? – спросил учёный. – Боюсь, – продолжил он после паузы, – что я не возьмусь за такую работу. Можете обнародовать авторство той злосчастной повести. В обоих случаях могущественнейший человек станет моим врагом: или за то, что я смеялся над ним, или за то, что ему угрожал. Сильные мира сего ещё могут простить насмешку, даже грубую, но не прощают тех, кто пытается воздействовать на их волю, лишая уверенности.
– В таком случае, – развёл руками Световит, – все узнают правду об авторстве той повестушки. Кроме того, боюсь, что вопрос о финансировании гуманитарных наук в Мусейоне будет поставлен на следующем же заседании Сената. Могут быть приняты крайне радикальные решения, в том числе и кадровые. А Фаларику ты переоцениваешь. Наш Координатор достаточно мелок, чтобы опуститься до личной мести за глумление над своей священной персоной, но испугается намёка на крупные неприятности… Пожалуй, я пойду. Займусь вином и фигами, если от них ещё что-нибудь осталось.