Вскоре мы всей семьей переехали жить в новый дом. На ночь, для охраны его территории выпускали собак поочередно во двор. Наиболее добросовестным охранником оказался Бим. Казалось, он не спал вообще, его предупреждающий лай был слышен в любое время суток.
Как-то летом я вернулся домой из бани, где весело проводил время с друзьями, около трех часов ночи. Открывая ворота гаража, не услышал лая ни одной из собак, чему крайне удивился. Зато на всю улицу раздавался чей-то богатырский храп. Зашел во двор, по открытой двери вольера ротвейлера понял, что ночное дежурство должен нести он. Но подойдя к его конуре, убедился – пес спал, как говорится, «без задних ног», а храпел, как пьяный мужик. Я постучал кулаком по железной крыше его конуры, разбудил безответственного работника. Он поглядел на меня отрешенным взглядом, зевнул… и вновь уснул.
Пришлось вольер его запереть и просить Бима выйти на внеплановое дежурство. Тот не отказался и всю ночь был слышен его голос в разных углах территории. Но однажды я с ним всерьез поссорился…. В доме у меня были гости, мои близкие друзья со своими женами. Для них я во дворе готовил шашлык, Бим кружился рядом, полагая, что за добросовестную службу и ему перепадет кусок мяса. Когда я нес шашлыки на шампурах в дом, овчарка, как говорится, наступала мне на пятки. Как только открылась входная дверь, пес вломился в дом впереди меня. А я, передав шампура гостям, вытолкал его взашей и, видимо, оскорбил до глубины собачьей души. Вот надо было дать ему кусочек-два жареного мяса, он ведь реально заслужил, а я пожадничал. На самом выходе Бим обернулся и с рыком схватил меня за левую ладонь. Почему от собак всегда достается именно ей, я не знаю.
Мне было очень больно, потекла кровь, такая же «горячая», как и у зверя, и я с рыком бросился на обидчика, нанеся два удара ногой в голову. Бим прикусил язык до крови, растерялся и стоял, ничего не предпринимая. Я же открыл вольер ротвейлера, давно «имевшего зуб» на своего соседа. Попало тогда овчарке сильно, она убежала к себе в сарай, а ротвейлера я с трудом прогнал на место и запер дверь.
И вновь моя супруга обработала прокушенную ладонь перекисью водорода и забинтовала ее. Праздник был испорчен, гости вскоре разошлись. А Бим обиделся…
Всерьез обиделся – еду не принимал три дня, от службы отказывался. Мне кажется, он четко понимал, что его кормят именно за работу по охране территории дома. Пес лежал в сарае неподвижно и глядел в одну точку. Первой не выдержала моя супруга, она сварила вкусный мясной суп и предложила мне идти мириться с собакой. И я пошел в сарай. Запах вкусной похлебки даже у меня вызывал аппетит. А Бим на мой приход никак не отреагировал. Морда с очень грустными глазами лежала на толстых лапах и ни в мою сторону, ни в сторону миски с едой, которую я поставил перед ним, он даже не глядел.
Я заговорил с ним: « Послушай, братан, ты ведь первый меня укусил. Вломился ко мне без спроса в дом, ведь я к тебе в дом так не вламываюсь. Да, зря я выпустил Лангара и мы тебя избили вдвоем одного…это не правильно. За это прости меня, Бим. Но погляди, как ты больно прокусил мне руку, видишь я перевязанный бинтами. Конечно, мяса-то кусок ты реально заработал и я зря с тобой не поделился. Признаю». Во время монолога собака поводила ушами, но продолжала лежать в той же позе, а когда я замолчал, она спокойно встала, не спеша подошла ко мне и лизнула прокушенную ладонь через бинты. А я погладил овчарку по голове. После этого, также с достоинством, не торопясь, Бим подошел к миске с супом и начал есть.
В эту ночь он вышел на дежурство и службу нес еще более добросовестно. Правда, хозяином и, наверное, вожаком стаи признавал с этого момента только меня. Многие годы он был мне надежным другом и охранником. Однажды летом под вечер загрустил, хотя днем я его неоднократно видел и никаких странностей в поведении не заметил. А тут лежал во дворе, со слов жены, смотрел на дом и отказался от еды. Она предположила, что он перегрелся на солнышке. Вода по двору для собак есть всегда в нескольких местах, они об этом знают. Супруга попросила меня поговорить с ним и заставить покушать. Я вышел.
Бим приподнял только голову и очень грустно поглядел на меня. Обычно он вскакивал и весело подбегал, подставляя голову под мои руки. Я максимально миролюбиво стал с ним разговаривать, поглаживая по большой, лохматой голове. Еда стояла прямо перед ним, но он лежал и медленно осматривал дом слева направо, как будто прощался с ним. Мне показалось, что в глазах собаки появились слезы.