Григорий кивнул.
Мужик забрал блокнот и засунул его за пазуху. Потом схватил Григория за правую руку и потряс.
- Будем знакомы! Бобик!
Ладонь у мужика оказалась широкая, мозолистая и очень сильная.
- Гри... - начал было отвечать Григорий, но мужик немедленно перебил:
- Да, знаю я, знаю. Пошли, - и, отпустив руку, снова полез за пазуху. Вынул оттуда еще одну маску, сунул Григорию.
- Надевай и пошли.
- Куда? - маска выглядела глупо и странно. Еще одна собака, черная с вислыми ушами.
Бобик промолчал и подошел к двери.
- Что вообще происходит, - почти выкрикнул Григорий, и Бобик пожал плечами.
- Ты как знаешь, а мне пора. Ты только без маски не выходи, - мужик понизил голос до шепота, - Не надо, Гриша.
Почему-то от этого шепота пробрал холодок, Григорий оглянулся на окно, в котором по-прежнему была чернота, вслушался в тишину. Услышал лишь удаляющиеся шаги Бобика, который, собака такая, пока Григорий вертел головой, успел открыть двери и выйти.
Шаги затихли, и вернулась давящая тишина. Аж в ушах зазвенело.
Григорий подошел к столу, глянул на монитор. Там вертелся скринсейвер, новогодние шарики, мишура и огоньки, Григорий сам недавно его скачал.
Протянул руку шевельнуть мышку, чтобы оживить компьютер, но вспомнил про работу и остановился.
Происходило странное, пугающее, но необычное... Неужели надо вернуться и ковырять строки таблиц в поиске позапрошлого месяца? А потом вечером выслушивать намеки Лизки о свадьбе и семье и выдумывать ответы, чтоб не обидеть и не обещать жениться... Потому что, положа руку на сердце, у Лизки, конечно, классные сиськи, но характер у неё - прямо как у Верки, с которой Григорий развелся, и жениться на другой такой же не хотел. И Верка, сучка, как чует, звонит с какими-нибудь глупостями прямо во время секса с Лизкой. А не берешь трубку - сперва долго звонит, а потом перезванивает еще раза три.
Григорий отошел от стола, повернул маску в руках так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
- Наверное, - прошептал он, - Это просто я. Я выбирал и Верку, и Лизку, и даже работу с истеричкой-бухгалтершей и дундуком-кладовщиком. А ведь есть еще хам-директор и кретины-коллеги... А значит и я - такой же.
Он покивал сам себе маской, так, чтобы казалось, словно маска соглашается.
- Маски, маски, - продолжил он шептать, - Лизка носит маску милой девочки, чтобы заманить меня, я ношу маску веселого парня с перспективой достатка, чтобы трахнуть Лизку...
Маска снова кивнула, и Григорий решился.
- Маски прочь! - выкрикнул он, и надел её на лицо, - Отныне только честность!
Сквозь дырки в картоне было видно не очень хорошо, стало понятно, почему Бобик не мог прочесть свой блокнот. Зато теперь понятно, куда идти.
Григорий хихикнул и услышал, что маска исказила звук до смешного тявканья.
- С наступающим годом, собаки! - крикнул он открывая двери.
Темный коридор, темная лестница вниз. Туда, туда, смотреть вовсе не надо!
С каждым шагом становилось больше запахов и звуков... И в середине лестницы пришло понимание того, что происходит, но Григорий даже не остановился.
Только засмеялся-пролаял:
- Прочь собачью жизнь, буду собакой! - и выбежал прочь.
На улице ждал Бобик, здоровенный лохматый барбос странного бело-желтого цвета. Он радостно вилял хвостом, а вокруг была ночь, наполненная запахами и движением, и можно было бежать, бежать сквозь тьму, наслаждаясь бегом, а не гоняясь за маской счастья, под которой окажется очередная мутная и дешевая картонка...
Григорий Викторович вздрогнул и проснулся. В ушах еще стоял шелест ветра и скрип снега под подушечками лап. За окном весело горели гирлянды на магазинах, жужжали моторы машин. С календаря на стене на Григория смотрел здоровенный лохматый бело-желтый пес. Наверное, кто-то повесил новый календарь, кажется, еще вчера там висел петух...
Григорий посмотрел на часы, поднялся и пошел собираться домой.
В комнату вбежала Рита, бухгалтерша, и Григорию стало кисло. Ужасно не хотелось объясняться, ведь он ничего не нашел, и при этом не хочет оставаться после работы, искать её дурацкие нестыковки... Он даже попробовал разозлиться, чтобы легче было противостоять её напору, но злости не было.
Вместо злости вспомнился сон. Или не сон...
Григорий поднял руку почесать нос и вспомнил ощущение маски на лице.
Сон-не сон... Прочь маски...
Григорий снова знал что делать.
И на улице метель, и темнота, и запахи...
Он сунул руку за пазуху, достал блокнот, открыл на первой попавшейся странице и сунул Ритке.
- Глянь, тут не про тебя написано?
И с радостью смотрел, как вытягивается удивлением её лицо.