– Еще один только вопрос, доктор Мортимер. Вы сказали, что перед смертью сэра Чарльза Баскервиля несколько человек видели привидение на болоте?
– Трое видели его.
– A после этого видел ли его кто-нибудь?
– Я ничего не слыхал об этом.
– Благодарю вас. Прощайте!
Холмс вернулся к своему креслу с тем спокойным выражением внутреннего довольства, которое означало, что ему предстоит симпатичная работа.
– Вы уходите, Ватсон?
– Да, если я вам не нужен.
– Нет, друг мой, я только в минуту действия обращаюсь за вашею помощью. Но это роскошное дело положительно единственное с известных точек зрения. Не будете ли вы добры, когда пойдете мимо Брадлея, сказать ему, чтобы он прислал мне фунт самого крепкого табака? Благодарю вас. Было бы лучше, если бы вы нашли удобным не возвращаться до вечера. A тогда мне будет очень приятно сравнить наши впечатления о крайне интересной задаче, которую предложили сегодня утром на наше решение.
Я знал, что одиночество необходимо для моего друга в часы интенсивной умственной сосредоточенности, в продолжение которых он взвешивает все частицы доказательств, строит различные заключения, взаимно их проверяет и решает, какие пункты существенно важны и какие не имеют значения. Поэтому я провел день в клубе и только вечером вернулся в улицу Бекер.
Было около девяти часов, когда я входил в нашу гостиную, и первым моим впечатлением было, что у нас пожар: комната до того была полна дымом, что свет лампы, стоявшей на столе, имел вид пятна. Но когда я вошел, то успокоился, так как закашлялся от едкого табачного дыма. Сквозь туман смутно обрисовалась фигура Холмса в халате; он сидел, скорчившись в кресле, с черною глиняною трубкою в зубах. Вокруг него лежало несколько свертков бумаг.
– Что, простудились, Ватсон? – спросил он.
– Нет, я кашляю от отравленной атмосферы.
– Да, теперь, как вы сказали, и я нахожу ее несколько тяжелою.
– Тяжелою! Она невыносима!
– Так откройте окно. Я вижу, что вы целый день были в вашем клубе.
– Милый Холмс!
– Разве я не прав?
– Конечно, правы, но как…?
Он засмеялся от моего недоумения.
– Вы распространяете вокруг себя, Ватсон, такую восхитительную свежесть, что приятно упражнять свои небольшие способности на ваш счет. Джентльмен выходит из дому в дождливую погоду и грязь; возвращается же он вечером со шляпою и сапогами, не утратившими свой лоск. Значит, он целый день не двигался. У него нет близких друзей. Где же мог он быть? Разве это не очевидно?
– Да, пожалуй, что и очевидно.
– Свет полон очевидностей, которых никто не замечает. Как вы думаете, где был я?
– Также не двигались с места.
– Напротив, я был в Девоншире.
– Мысленно?
– Именно. Мое тело оставалось в этом кресле и, как я, к сожалению, вижу, истребило в мое отсутствие две больших кружки кофе и невероятное количество табаку. Когда вы ушли, я послал к Стамфорду за артиллерийскою картою этой части болота, и мой ум целый день бродил по нему. Я могу похвастать, что не заблужусь на его дорогах.
– Это карта большого масштаба, вероятно?
– Очень большого. – Он развернул часть ее на своих коленях. – Здесь вот тот участок, который нас интересует, а вот и Баскервиль-голль в середине.
– С лесом вокруг него?
– Именно. Я полагаю, что тисовая аллея, не обозначенная на карте под этим названием, идет вдоль этой линии, с болотом на правой ее стороне, как вы видите. Эта кучка строений, – деревушка Гримпен, в которой живет наш друг, доктор Мортимер; на пять миль в окружности, как вы видите, находится очень немного разбросанных жилищ. Вот Лафтар-голль, о котором было упомянуто в рассказе. Тут обозначен дом, который, может быть, принадлежит натуралисту Стапльтону, если я верно припомнил его имя. Здесь две фермы на болоте, – Гай-Тор и Фаульмайр. A в четырнадцати милях далее находится большая Принцтаунская тюрьма. Между и вокруг этих разбросанных пунктов лежит мрачное, безжизненное болото. Тут, наконец, находится сцена, на которой разыгралась трагедия, и на которой мы попробуем ее воспроизвести.
– Это, должно быть, дикое место.
– Да, обстановка подходящая. Если чёрт желал вмешаться в дела людей…
– Так, значит, и вы склоняетесь к сверхъестественному объяснению?
– A разве агентами дьявола не могут быть создания из мяса и крови? Теперь для начала нам поставлено два вопроса: первый – не совершено ли здесь преступления, второй – какого рода это преступление, и как оно совершено? Конечно, если предположение доктора Мортимера верно, и мы имеем дело с силами, не подчиненными простому закону природы, то тут и конец нашим расследованиям. Но мы обязаны исчерпать все остальные гипотезы прежде, чем отступить перед этой. Я думаю, если вам безразлично, закрыть это окно. Удивительное дело, но я нахожу, что концентрированная атмосфера способствует концентрированию мыслей. Я не дошел до того, чтобы забираться в ящик для размышлений, но это логический вывод из моих убеждений. Обдумали ли вы этот случай?