На этом месте я попадаю в логический ступор. Почему властьимущие и властьнеимущие так старательно, наперекор всему здравому смыслу, защищают животных, которые теоретически могут повредить и им самим? Ну хорошо, предположим, члены правительства пешком не ходят, им все равно. Но если им все равно, то почему они выбрали именно этот тренд – собакозащиты?
Тем более поразительно обстоит дело с теми, кто в дорогих авто не ездит и в огороженных поместьях не обитает. С теми, кто сам теоретически может стать жертвой собак – хоть бездомных, хоть домашних. Так вот, именно эти люди в «собачьем вопросе» ведут себя совершенно неадекватно и разуму, и моральным максимам. После убийства Кирилла Клепикова активисты из Читы поместили в интернете петицию с требованием уничтожать безнадзорных собак. Петиция за пару дней собрала несколько тысяч подписей. И тут же появилась другая петиция, тоже от читинцев. Ее авторы требовали остановить «жестокую бойню» животных, последовавшую как реакция на убийство мальчика. И она собрала в пять раз больше подписей! А ведь подписанты «собаколюбивого» обращения так же, как родители Кирилла, ежедневно рискуют отдать своих детей на растерзание очередной бродячей стае. Что же заставляет их предпочесть неприкосновенность четвероногих безопасности своих близких? Явно их никто не принуждал; и вряд ли все они принадлежат к богатому классу.
Еще один пример «выключения логики» и принципа справедливости в вопросе о собаках. Недавно мне довелось поучаствовать в конференции экологических активистов Северо-Запада в Петрозаводске. Без сомнения, там собрались представители наиболее активной и думающей части общества. Среди экологов оказались и зоозащитники (на мой взгляд, объединение этих двух жанров методологически неверно, особенно в части защитников собак и кошек, которые к дикой природе вообще не имеют отношения. Ну да ничего не поделаешь). Зоозащитники внесли в итоговую резолюцию конференции требование ужесточить наказание за жестокое обращение с собаками. Я, опираясь на вышеприведенную фактуру, попросила хотя бы из соображений симметрии потребовать аналогичного усиления ответственности и для собаководов. Зоозащитники в целом согласились, что проблема существует, но … внести это противное их сердцу замечание наотрез отказались. Поскольку их было много, то их голоса победили и зоораздел получился «односторонним». Если даже эта, честнейшая часть людей, способна столь авторитарно подавлять неудобное им мнение, то что говорить об остальных?
Так что же заставляет общество столь нелогично и несправедливо ставить права четвероногих выше прав людей? Про собаководов, которые отказываются одевать поводки своим питомцам, я не говорю – в их случае это просто банальный эгоизм, усиленный безнаказанностью за счет все того же собаколюбия общественности. Но приведенные примеры демонстрируют, что многие люди готовы вставать на сторону «собак вообще» при любом их конфликте с «людьми вообще», даже если при этом конфликте пострадали невинные люди. То есть немалая часть публики по умолчанию всегда и везде встает на сторону другого биологического вида в ущерб собственному. С точки зрения биологии это поведение абсурдно и саморазрушительно.
Символ ура-демократичности
Дерзну предложить ответ. Полагаю, что противоестественный выбор в пользу другого вида в ущерб своему сродни поддержке любых меньшинств, и имеет аналогичную эволюцию – от здоровой жалости к несчастным и угнетенным до – по прошествии времени – боязни «изменить своим принципам». Помните, как лет пятнадцать тому назад мы сочувствовали бедным бесправным мигрантам, которые регулярно становились жертвами милицейского произвола? Сегодня азиатских и кавказских мигрантов на улицах городской периферии едва ли не больше, чем русских. Полицейские сводки пестрят сообщениями о преступлениях, совершенных гостями из южных республик. Да и бытовое поведение гастарбайтеров изменилось: почувствовав, по мере увеличения своего количества, свою силу, они стали в целом вести себя самоуверенно и порой даже дерзко. Но тем из нас, кто активно сочувствовал мигрантам 15 лет назад, сегодня неудобно отказаться от своей позиции. Это означало бы расписаться в глупости и недальновидности. А для кого-то это означает и более глубокие экзистенциальные потери вроде прощания с самоидентификацией гуманиста-демократа. Именно поэтому публика предпочитает не замечать изменившуюся реальность.